Маму съела ложку гречки и ее затошнило. Она выбежала прочь, девочка осталась одна. Катя пожала плечами. Вдруг ей стало нестерпимо жаль себя. Чтобы не заплакать, Катя вытащила салфетку из-под тарелки и начала складывать. Раз, два. Наверное, это будет космический корабль…

Она слышала голоса родителей. Они говорили друг с другом впервые после Г-Е-Н-О-Ц-И-Д-А. Папа отвечал монотонно, потом вскрикнул…

Что-то изменилось.

Катя подняла голову и увидела бумажный звездолет. Он был опален огнем. Там была бумажная мама, бумажный папа сидел за штурвалом, а бумажные мальчик и девочка смотрели в маленькое окно. Катя помахала им. Зеленые человечки махали в ответ крошечными бумажными руками.

Бумажные человечки поднялись ввысь и направились к далекой бумажной звезде.

Основывать новые города. Жизнь продолжается, прозвучал в голове Кати голос бумажного капитана.

— Катя, — окликнули ее. Девочка повернулась.

В дверях кают-компании стояли папа с мамой. Какие-то совсем новые.

— Мы с мамой, — начал папа. Он до смешного стал похож на упругий, звонкий мяч, — должны тебе кое-что сказать…

Голос его прервался. Мама стояла рядом, сложив руки на животе. И улыбалась утомленной, бледной улыбкой счастья. И тут Катя наконец поняла.

— Жизнь продолжается, — сказала Катя.

— Да, — сказал папа. — Жизнь продолжается.

Проблемы навигации в условиях затрудненной видимости (агент Евгений Хмеленко)

— Неловко получилось, — виновато вздохнул Беовульф и украдкой почесал сломанную голень. Схватка выдалась короткой, но яростной. Обломки весел плавали вокруг лодки. Вода приобрела отчетливый цвет вареной свеклы. — Как там твой зуб?

— Цак сефе, — просвистело чудовище сквозь свежую дырку и сплюнуло кровью. — Уцонул.

— Ты пойми — ночь, шторм, все дела. Увидел тебя в темноте — думал, вот она, мамаша Гренделя.

— Она цакая се пальсая? — искренне восхитился монстр.

— Нее, — махнул рукой герой. Поморщился. Свезенный о бугристую чешую локоть саднил, как будто в него только что втерли свежий яд из тухлой рыбы. — Еще больше. Ну, не буду далее отнимать твое время. Пока.

— Пока. Плизайсий лекавь зивет на оствовах к юго-востоку, еси цо.

— Вот спасибо тебе! — Беовульф на прощание ухмыльнулся побитой рожей, кое-как уместился в лодочку и погреб одной рукой в указанную сторону.

…

— Теперь и не скажешь, кто из нас больше виноват! — капитан Титаника пытался согреться, обхватив себя руками, но получалось плохо. Все тепло, добытое с помощью самовнушения, уходило в льдину, на которой он сидел.

— Уз конесно, — злобно просипело чудовище, демонстрируя обломанный у основания рог.

— У тебя из повреждений рог. У меня — целый корабль. И много людей.

— Как зе, — раненый монстр сплюнул сквозь старую дырку в зубах, не разжимая челюсти. — У меня больсе.

Капитан поежился.

— Сойдемся на том, что туман виноват? Плохая видимость. На приборах тебя не видно. Свалю вину на айсберг.

— Идзец.

Капитан молча помахал чудовищу и погреб на льдине в закат, думая о том, что жизнь была бы гораздо лучше, появись у него под боком теплый пингвин.

…

Персонал боевой орбитальной станции с ужасом наблюдал за тем, как Земля разваливается напополам. Лишь ощущение нереальности происходящего не позволяло начаться панике.

— Ур-р-род криворукий, — бормотал капитан. — Ну, хочешь проверить орудие — в океан, в о-ке-ан пали, мать твою.

— Я в океан и целился, — у старшего помощника дергался глаз. — Там был туман. Ну и…

Неожиданно в иллюминаторе показалась злая чешуйчатая морда.

— Цы мне хвост оцстрелил! За сто я теперь цубами деззатца долзен?

— Я… — старший помощник глупо улыбнулся в стекло и, нащупав в кармане остро заточенный карандаш, стал остервенело ввинчивать его в ладонь. Чтобы проснуться. Однако морда (на переднем плане) и апокалипсис (на заднем) даже не думали исчезать.

— Зацолбали, — плюнул в стекло Уроборос. — Пусць цеперь другой кцо-нипуць экфацором порабоцаец.

Старший помощник в рекордные пять секунд проковырял ладонь насквозь и завалился набок от болевого шока. Мировой змей грустно покосился на отстреленный хвост и погреб прочь, в глубины космоса.

Нечто недостающее (агент Виктор Колюжняк)

В хижине пахло смолой, пылью и зверем. Сквозь занавешенные окна с трудом пробивался свет. Удалось разглядеть лишь гигантский силуэт под покрывалом на огромной старой кровати.

Сквозь шлемофон донеслись помехи. За стеной небольшой отряд охранял хижину, хотя никаких шансов против флуктуаций у них не было. Ни у кого в мире их не было, кроме Твари.

Ты справишься, ты сможешь, ты должна, у тебя всё получится, судьба мира на волоске и ещё куча патетичных фраз. Все они зазвучали искренне, когда лучшие умы планеты оказались бессильны перед волнами флуктуаций, которые неумолимо сходились к этой точке, уничтожая всё живое. Ещё сутки назад план Крис казался бредом, а сейчас превратился в последний шанс.

— Я принесла то, что ты просила, — сказала девушка.

Силуэт под покрывалом остался недвижим, но сквозь треск помех раздался голос Твари:

— Покажи.

Крис поставила контейнер на пол и открыла. Застывшие в полупрозрачном желе глазные яблоки; погруженный в питательный раствор нос; чуткие длинные пальцы с аккуратными ногтями; дрожащие от вибрации воздуха уши; влажный розоватый язык.

— Дура.

Судя по голосу, Тварь настолько устала, что тупость людей даже не вызывала у неё раздражения. Зато у Крис его хватало:

— Ты сказала, мы принесли! Ты сказала, что без этого и без тебя флуктуации пожрут всё, что осталось от мира. Ты сказала!

— Дура. Хочешь помочь? Покажи, что ты принесла.

— Да смотри уже!

Глаза словно выжгло огнём. Наступила тьма. Кромешная. Внешний мир утратил все очертания.

— Ты забрала мои глаза… — прошептала Крис. — Зачем?

— Чтобы лучше видеть, что ты принесла, дитя моё.

Казалось, Тварь мурлычет. Или скалится. Крис лишалась зрения, но обрела знание, чем всё должно кончиться.

— Так, значит? Ну, забирай остальное…

Тварь не пришлось уговаривать.

Крис пошатнулась, когда пропал слух. На секунду запаниковала и поскользнулась. Успела выставить руки, но всё равно больно ударилась головой о что-то.

«Контейнер», — подсказала память.

Крис почувствовала кровь на губах. Слизнула её, и не ощутила вкуса.

Затем пропали запахи, а сама Крис потеряла связь с пространством. Только пальцы всё ещё чувствовали странную ребристую поверхность пола.

«Что ты медлишь? — мысленно спросила Крис. — Вот они, пальчики…»

«Рука у меня уже была, я возьму другое. Но скажи последнее желание. Про мир — забудь. Проси для себя».

«Хочу