Николаю, конечно же, донесли об их встрече, но он не устроил сцену ревности, а лишь спросил у жены:
– Что, Косов объявился?
– Да, он встретил меня, много говорил, но я быстро его отшила. Не беспокойся, мой дорогой любимый муж, у нас с тобой уже давно крепкая, дружная семья, и все разговоры излишни – я буду верна только тебе. Пообещай мне, что ты никогда не будешь о нем напоминать. Я его уже очень давно вычеркнула из своей жизни.
Муж обнял ее, и больше они ни разу не обмолвились об этом человеке за всю жизнь.
Встреча в Почепе
Как-то раз Николаю с Митей довелось побывать вместе в командировке в Почепе. Там они зашли пообедать в кафе и неожиданно встретили своего давнего приятеля – Василия Окуня.
Митя зашел первым, огляделся вокруг и даже присвистнул:
– Вот те на, кого мы бачим! – он указал подошедшему Николаю на небритого мужчину, стоящего в очереди за пивом. – Да это ведь Васька Окунь, давненько не виделись! Замаскировался, полицейская морда!
Митя сел за столик, а Николай встал в очередь. Когда Васька проходил мимо, Митя пригласил его сесть за их столик. От неожиданности Окунь даже опешил, но сел и спросил:
– Ты что здесь, проездом?
Когда Окунь увидел подходящего Николая, он чуть было не поперхнулся. Все трое долго сидели молча, каждый думая о своем. Первым не выдержал Николай:
– Ну что, не ожидал нас здесь встретить, полицейская шкура? Расскажи, где тебя носило, чем занимаешься?
В голове Николая мгновенно пронеслись все злобные деяния этого гнилого человека, его глупое преследование Ольги, которая отвергала его ухаживания и домогательства. Он вспоминал, что Окунь никак не мог смириться с отказом Ольги и всячески портил им жизнь.
Перед самой войной они подрались из-за Ольги, но Николай вышел победителем, и Окунь поклялся разделаться с ним. Когда началась война, Окунь, не раздумывая, пошел в полицаи к немцам, служил им преданно и исправно. По его указке немцы расстреляли Ольгу и ее отца, которые помогли уйти от немцев партизанам, указав им тропу через болото. Тогда фашисты были настолько разъярены, что пообещали расстрелять всех, если им не разыщут тех, кто помог партизанам. Спасая свои шкуры, Окунь с Давыдовым указали на отца Александра, и его дочь, Ольгу. Люди рассказывали, что в отца Александра стрелял сам Окунь, а в его дочь – полицай Давыдов.
Тогда Николай поклялся отомстить за них и лично расправиться с Окунем и Давыдовым. С Давыдовым он не встретился ни разу, а вот Окунь дважды от него уходил. Первый раз они встретились на могиле Ольги. Увидев там Николая издалека, Окунь убежал, вскочив на лошадь. Николай стрелял в него, но промахнулся. Второй раз партизаны заманили Окуня с Давыдовым на поповский кордон. Но и тогда им удалось избежать возмездия. Если Давыдов как сквозь землю провалился и не оставил следов, то Окунь опять пытался ускакать на лошади. Николай стрелял в него и вроде бы попал, он видел, как тот упал с лошади. А вот оказалось, что он жив и сидит перед Николаем здоровый и невредимый.
Николай отодвинул резко кружку и сжал кулаки, тело сжалось от напряжения:
– Ты еще, сволочь, бродишь по свету?! Ты знаешь, где твое место?
Окунь наконец-то заговорил:
– Хватит, я свою вину перед Родиной сполна загладил: сидел в лагерях, работал, как вол, так что не надо самосуда, не тебе меня судить. Вообще, мужики, я предлагаю все забыть: «Кто старое помянет…». Давайте выпьем. Я принесу водочки, отметим встречу, земляки мы все же.
Митя обрадовался:
– Пусть за водкой сходит, с паршивой овцы хоть шерсти клок.
Но Николай резко оборвал его:
– Не надо этого, пить я с ним никогда не стану! Пусть он свою грязную водку засунет, знаешь куда! Жаль, что я его не пристрелил на кордоне, да и сейчас мы встретились не вовремя и не в том месте. Видите ли, он загладил свою вину перед Родиной, замаскировался и живет себе спокойненько, по кафе ходит. Знай, Окунь, не дай бог встретить тебя в Глинном или на кладбище на могиле Ольге – повешу, как собаку, на первом же сучке. Я все сказал, пойдем, Митя, к машине, слышишь, сигналит шофер нам.
И уже уходя, услышал вслед:
– Судья нашелся, расправиться он со мной захотел, ну попробуй, если получится!
Николай хотел вернуться, чтобы врезать Окуню по морде, но Митя не дал, успокоил его, и они пошли к машине.
Незаживающая рана
Шли годы. На радость Николаю с Татьяной подрастали и взрослели дети, особую радость доставляла им дочурка Наташа. Здоровье Николая стало ухудшаться, все чаще стали напоминать о себе фронтовые ранения.
Поначалу, по молодости, осколок под сердцем он не чувствовал почти, но с возрастом после тяжелых работ он стал ощущать боль, и иногда она была нестерпимой. Особенно старая рана реагировала на плохую погоду и ее перемену. К тому же обнаружили язву, с которой Николай пытался бороться всеми дедовскими способами: травами, заговорами – но мало, что помогало.
Конечно, он старался не унывать и не показывать болезненный вид: бодрился, следил за собой и, как всегда, был занят работой в колхозе и дома. Но во времена обострений иногда попадал в больницу, лежал, проходил курс лечения, обследования. Было время подумать о жизни, отлежаться.
Еще после госпиталя Николай встречался с врачом, который делал ему заключение после ранения. Этот врач, помнится, попросил Николая подарить ему трофейные часы, но получил отказ и написал такой диагноз, по которому Николай не смог ходатайствовать об инвалидности в течение всей своей жизни.
И вот в такие трудные для Николая времена к нему во снах, а чаще – в видениях – стала приходить Тонька-пулеметчица из концлагеря, что был в посёлке Локоть. Как обычно, это было под Покров – в день прихода немцев в село Глинное, в начале войны в 1941 году. Она приходила во снах в виде серой волчицы, скалила зубы, пыталась прыгнуть на него и вцепиться в горло. Николай старался отбиваться, сопротивлялся, кричал во сне; она уходила в лес, оборачиваясь и злобно рыча. И еще ему слышался треск пулемета под
