– Скажите мне только одно, кто вас навел на меня? – запинаясь, спросила она.
– Вас начали искать очень давно, сразу после окончания войны, как особо опасную преступницу. Навел на ваш след брат, живущий в Москве. Он заполнял анкету для поездки за границу и указал вас, как сестру, написав вашу правильную фамилию и адрес проживания.
В Локте люди, которые еще остались со времен войны, опознали Тоньку-пулеметчицу сразу, так как знали ее в те годы хорошо, хотя внешне она очень изменилась. Узнали ее по отметине на лбу и по дикому злобному взгляду. Люди шарахались от нее, как от дьявола, плевались в ее сторону и желали ей ответить за все сполна, сожалели, что она столько лет жила на свободе.
В ходе следственного эксперимента он созналась в преступлениях: рассказывала и показывала те места, где по приказу немцев она и совершила все эти преступления. Показала и яму, где она из ручного пулемета расстреливала людей. Это происходило ежедневно, группами по 30–50 человек. Она уверяла следователей, что это была ее работа, и ей за это платили деньги. Он была уверена, что если останется в живых, война все спишет. Она расстреляла около 1500 человек, это были партизаны, пособники партизан, много ни в чем не повинных, неугодных немцам людей. Она была признана самой жестокой женщиной-убийцей в истории человечества.
В Брянске состоялся выездной военный трибунал. На суде Антонина Макарова вела себя спокойно и выдержанно. Лишь однажды все сидящие услышали какое-то неестественное рычание от нее, когда один из свидетелей заявил, что видел ее, карательницу, в концлагере в поселке Локоть в 1942–1943 годах. Он лично видел, как она расстреливала людей, а затем вечером в офицерском клубе выплясывала в высоких хромовых сапожках. Когда ее спросили, жалеет ли она о том, что натворила во время войны, сказать ей было нечего. Она покорно склонила голову, а про себя подумала, что жалеет, что не расправилась с этим Николаем, который тоже навел на ее след. Она попросила, чтобы ее помиловали. Но Антонину Макарову приговорили к расстрелу.
1976 год был Всемирным годом Женщины-матери. Она обратилась в вышестоящие суды и даже в ООН с апелляцией о своем помиловании. Но в помиловании ей было единогласно отказано. Пока шло следствие, суд, никто из родственников, даже муж с дочерьми, не ходатайствовали о встрече с ней, не передали ни одной передачи, ни единого письма. Все понимали, до какой нечеловеческой крайности смогла дойти эта женщина, оставаясь среди людей и бравируя своими заслугами перед ними. Ее муж поначалу не мог понять, за что в одночасье посадили его жену, старался ходатайствовать за нее. Но когда ему открыли глаза и рассказали, с кем он прожил свою жизнь, он за одну ночь поседел и стал стариком. Он ни разу не посетил ее могилу, пока оставался в живых.
25 августа 1976 года рано утром Антонину Макарову разбудил конвоир. Она последнее время и не спала – много думала о своей жизни, ждала исполнения приговора. Конвоир приказал ей идти прямо по коридору, не оглядываясь. Когда она делала последние шаги, ей показалось, что над ее головой парит сокол: он размахивал крыльями, напоминая, что возмездие неминуемо должно было произойти: «В борьбе добра и зла всегда побеждает добро, и таким, как ты, не изменить это закон воздаяния никогда». Сокол еще раз бросил на нее гневный взгляд, зашелестел крыльями и раскололся на множество ярких кусочков, которые рассыпались по голубому небу. Прозвучали слова «Именем Закона», раздался выстрел.
Где ее могила – об этом не узнает никто. Хотя позже одна из дочерей пыталась отыскать могилу своей матери, но таких военных преступником хоронят безымянно. Память о таких людях не нужна ни людям, ни Богу.
Окончание
Уже ближе к концу лета Николай выздоравливал, хотя силы понемногу покидали его. Он опять засобирался в дорогу – Тонька не выходила из его головы. Он никак не мог понять, как же так произошло, что преступница с ужасным прошлым ходит по школам и рассказывает о своих подвигах детям, превознося свои заслуги перед Родиной. Николай не мог этого допустить, он узнал о ее местонахождении и должен был действовать. Жена не пыталась отговорить его – она как никто другой знала об упрямстве своего мужа в вопросах справедливости, поэтому она только вздыхала и переживала.
1970 год. На скамейке вечерком
Буквально за день до отъезда случилось невообразимое: в то время, как Николай сидел за столом и обедал, на кухню забежала жена, размахивая газетой «Правда», со словами: «Я думаю, Коля, тебе никуда ехать и не придется, здесь без тебя разобрались с этой Тонькой. Вот, возьми почитай газету, здесь большая статья о ней. Мне библиотекарь рассказала, и я попросила эту газету для тебя».
Читал Николай взволнованно, то и дело вытирая слезы радости. Подробно описывались ее злодеяния, следствие, как проходил суд и приговор, который на днях свершился. Закончив читать статью, он отложил газету, успокоил Таню, что теперь он никуда не едет:
– Как хорошо, что с ней расправились, хоть и спустя много лет. Сколько веревочка ни вейся… Теперь я спокоен, что эта убийца не будет топтать мирную землю.
После сообщения о расстреле Тоньки Никола, действительно, стал спокойнее, увереннее в себе – пришло осознание того, что она понесла заслуженный приговор. Последний раз он видел ее во сне под Покров в этом году, она предстала получеловеком, в зверином обличии, бежала по степи, разбрызгивая кровь и спасаясь от преследующего ее орла. Вдруг земля расступилась и, издав пронзительный крик, она провалилась под землю.
Орел, взметнувшись вверх, исчез в высотах синего неба.
После этого Николай прожил еще один год. Осколок, который остался в сердце, с годами стал напоминать о себе с еще большей силой, в итоге это привело это к серьезным последствиям. Необходимую Николаю операцию могли сделать только в Москве, но на нее нужно было направление от края. Кроме того, нужно было провести всестороннее обследование, которое было не по плечу семье Николая. Накануне Покрова в 1977 году он скончался. Его похоронили на местном кладбище как простого человека, рабочего, солдата, отшагавшего всю войну. Хоронили без особых почестей, пришли попрощаться близкие, родственники, друзья, соседи. Рядом были его любимая жена Татьяна, четыре сына и доченька Наташа, прилипшая к матери и не отходившая от нее ни на минуту. И когда над могилой вырос холмик и поставили крест, Татьяна вдруг насторожилась
