Увидеть Бертрана… Сейчас…
Гигантская тень стояла перед капотом ее машины, улыбалась, скрестив руки, напоминала: «Твоя открытка не вернулась, а он не позвонил……….» Лола научилась жить с прошлым, включавшим отсутствие Бертрана, но представлять себе будущее не хотела категорически. Как не желала даже на мгновение допустить мысль, что этого человека снова могут похитить. Я сразу умру…
Лола сдала назад, развернулась и на скорости 157 км/ч полетела по автостраде на Реймс, припарковалась у дома Жеральдины и побежала к детям. Скорее, скорее, обнять их, прижать к себе. Все атомы, все частицы, все ее тело вопило, что не вынесет расставания. Сердце подсказывало, что придется умерить свои запросы по части чувств. Эльза села перед ней по-турецки. Она не улыбается, не опускает глаз, ничего не говорит, но знает. Лола чувствовала: Эльза знает все.
10
Она больше не могла выносить подобные дни. Отказывалась от апельсинов, которые сестра клала перед ней на стол. Этим утром не сдержалась и крикнула:
– Прекрати, Эльза!
– Она делает, что может.
– Открытка оказалось неудачной идеей, мама!
– Очень жаль…
«Нужно отменить завтрашний полет в Нью-Йорк», – подумала Жеральдина, не зная, как сказать об этом дочери. В результате сообщила о своем решении так неуклюже, что Лола разъярилась.
– Полетишь как миленькая! Не хватало только, чтобы и ты опустила руки!
Они обменялись короткими напряженными взглядами.
– И не проси дядю, чтобы звонил мне каждый день. Он говорит одни глупости.
– Что да, то да!
Эльза поставила перед матерью и сестрой по стакану апельсинового сока, принесла два стаканчика для Ленни и Марии, потом еще один, последний – «это папе». Жеральдина и Лола переглянулись, Эльза наклонилась к отцовскому стулу. «Меренга из черного шоколада с двумя щепотками красного перца». Она исчезла, а Жеральдина поднялась, проверила, все ли ингредиенты наличествуют, и вернулась за стол.
– Хочу быть пятидесятилетней дамой, – мечтательным тоном произнесла Лола.
– Почему?
– Ты выглядишь лучше меня.
На борту самолета Жеральдина написала, удалила, восстановила, перечитала, исправила, пере-пере-переанализировала сообщение, отправила его и выключила ноутбук. Точная мысль звучала так: «Я чувствую себя лучше, чем ты, потому что обрела Бенуа», но момент делиться этой истиной был явно не самый удачный. «Спасибо, дорогая!» она заменила на «Это предсмертное цветение», а в итоге Лола прочла напутствие: «Не жди, будь счастлива».
Она не стала отвечать. Что значит быть счастливой? Кто счастлив, Наташа и Тео? Диана и ее муж, Ева и Луи? Они смотрят на меня, и я читаю в их глазах вопрос: «Как она могла бросить Франка?» А я не произношу имя Бертрана вслух, потому что боюсь разрыдаться.
Возможно, никакого счастья нет, а, папа?
11
Бертран не летел в самолете, который разделил небо над Лолой надвое. 26 мая он вернулся на улицу От среди ночи, чтобы никто не увидел. Опасался вопросов, взглядов и – главное – «не хочу праздновать, ну пожалуйста!». Родители поняли. «Тем более что работы у меня выше головы». Его ждали письма, рассортированные и разложенные по стопкам, но среди них не было ни одного из Германии. Бертран не стал их вскрывать. Провел ночь, лежа на постели и разглядывая потолок. Слушал голоса своего дома, находил старые пятна на прежних местах, на оконной раме и белом паркете. Встал. Разобрал одежду и бумаги, внимательно все просмотрев. Заснул, когда начало светать, спал до полудня, потом закрылся в своем логове, где составил и десять раз переписал письмо с просьбой найти новый адрес Лолы Милан. Кому его адресовать? Как обосновать просьбу? Сохранят ли они конфиденциальность или поставят в известность Франка Милана? Бертран сохранил письмо в «Черновиках», когда подал голос телефон. Макс Делорм хотел встретиться – немедленно, Бертран согласился, и он приехал.
Издатель выполнил все указания (советы, конечно же советы!) Дафны, ни разу не произнес слов «плен», «заложник», «жажда», «голод», «страх»…
Дело было не в женских уловках. Макс попал под обаяние работ Бертрана. В них что-то было. Что-то очень серьезное.
– Нужно тебя издать, и я счастлив, что нашел наконец деньги. GEO готов сотрудничать.
– Хочу, чтобы Дафна получила свой процент.
– Сколько?
– Решите без меня.
Макс не стал спорить. Фотографии говорили сами за себя. Бертран наблюдал за реакцией издателя, видел на его лице волнение, удивление, задумчивость. Показал снимок на обложку. «Утверждено». Протянул Максу другой. Рука крупным планом с бокалом мутной воды. Делорм вопросительно поднял брови.
– Она сделана в конце 2009 года. Вода из колодца в Димоке, штат Пенсильвания. Воду использовали для гидроразрыва пластов при добыче сланцевого газа. С тех пор животные там лысеют, так что лучше эту воду не пить и даже не использовать для мытья.
– Хочешь включить снимок в книгу?
– И еще три – они пока не сделаны – о загрязнении воды. Рано или поздно она возвращается к нам… в глотку – вся, до капли.
Макс задумался, кивнул:
– Мне нравятся изображения, «напоминающие пощечину».
– Неожиданную, – подхватил Бертран. – Я не могу и не хочу от них отказываться.
– Ты знаешь, во что ввязываешься?
– Учусь ответственности.
Макс выдержал взгляд, улыбнулся и сказал:
– Я подготовлю договоры, и мы сможем встретиться в июле. Будет время подумать, а я успею свозить жену на Мальдивы. Бывал там?
Бертран стоял, держа руки в карманах спортивных штанов (их изначальный цвет остался далеким воспоминанием).
– Нет, это направление для влюбленных.
– Я очень влюблен в Дженну.
Бертран улыбнулся:
– Тебе повезло.
Они вышли в сад через заднюю дверь. Майское солнце золотило одуванчики на лужайке. Гость и хозяин обогнули дом, оказались у ворот, и Бертран пошел назад, не дожидаясь, когда Делорм уедет.
Он закрылся в мастерской, проверил почту, прослушал три сообщения. Одно было от Дафны. «Добро пожаловать! Позвони, когда будет удобно, расскажешь, как прошла встреча с Максом».
Бертран не стал откладывать. Дафна выслушала, поблагодарила за предложенный процент, потом сообщила – очень сдержанно, – что беременна…
– …от тебя. У меня в тот момент не было другого любовника.
– Ты принимала таблетки.
– Так бывает. Мой гинеколог считает, что поездка «сбила настройки» организма.
– Я призна́ю ребенка… – Бертран закончил разговор.
Он не стал считать, какой у нее срок, и не усомнился в своем отцовстве, прекрасно помня, как разворачивались события. Стоял посреди комнаты, выкрашенной в матово-черный цвет, и ничего не чувствовал. Ему показалось, что его самого обмазали густой краской. Он помнил, как взял с полки в магазине прямоугольную банку, чтобы прочесть этикетку, как потом открыл крышку и окунул валик в краску, поднял руку, провел сверху вниз, потом слева направо. Вертикаль – горизонталь. Снова.
