— Питер, я давно так не смеялась…
— Когда ты веселишься, Мэри, ты еще красивее, чем обычно. Выходи за меня замуж…
Мэри внимательно посмотрела на него, а сам Джексон вновь мысленно проклял свой язык, который от наступившей после чрезвычайного напряжения расслабленности и виски стал жить своей собственной жизнью.
— Я подумаю. А насчет всего остального… Она обняла и поцеловала Джексона и вскоре их занятие стало в точности таким, которое представляется всем при рассказах о визите разведенной женщины к холостяку…
Через несколько часов Хуан вышел от деда, пожелавшего ему удачи. Было уже темно, на улицах было пустынно и он был единственным прохожим. Одет Хуан был в маскхалат, который заслужил чрезвычайное одобрение деда: «Эх, знатный матерьялец! Мне бы такой тогда! До сотни б добил точно…». Однако, белый цвет халата послужит и еще одной цели… Добравшись до больницы не замеченный никем, Хуан подошел к окну туалета с верхней фрамугой, слегка поработал отверткой, после чего очень ловко пролез внутрь в открывшуюся пошире фрамугу. Эти лохи и не представляют, в какие отверстия может протиснуться ловкий и тренированный человек! Потихоньку отодвинув дверь, Хуан посмотрел в разные концы коридора… никого. Отлично! Напустив на себя спокойный и уверенный вид бывалого медбрата, Хуан в белом халате уверенно пошел по коридору, свернул на лестницу и поднялся на второй этаж. Хоть бы никто не вылез и не начал жаловаться, типа «Доктор, у меня это!». Однако, перед праздниками все старались выздороветь побыстрее, больных, которым пришлось валяться в больнице в Новый Год оказалось очень мало, таких было всего трое… И двух из них, лежавших на первом этаже, Хуан уже миновал.
Незадолго до этого Маша, обосновавшаяся на праздники в больнице, решила в очередной раз проверить, как там дела у Сереги. Температуры уже не было целый день, заживало все, по словам врача, как на собаке и пациент даже стал бодриться. Тем не менее, он слушался Машу и старался побольше спать, так как согласился с тем, что во сне лечишься быстрее. Да и после пережитого нервного напряжения требовался отдых… А Маша уже чувствовала себя отдохнувшей, что было, в сущности, неверно. С физической точки зрения она, возможно, и не кривила душой, но удар по нервам ей достался еще и похлеще, чем Сереге… Поэтому она часто заходила смотреть на спящего, из за подсознательного желания убедиться в том, что любимый на месте и с ним ничего не случилось. Войдя в палату, она несколько минут смотрела на Серегу. Дышит спокойно, уверенно, не ворочается… Слава Богу, что у нее все получилось! Вытащила его с того света не то, чтобы в переносном, а еще и в самом буквальном смысле. Кстати, надо бы температуру проверить. Так… вроде не горячий, все хорошо. Однако, он почувствовал прикосновение и зашевелился…
— Машутка…
— Спи, Сережа, спи. Температуры нет, это очень хорошо…
— До свадьбы должно зажить…
— Обязательно! Давай я тебя поцелую на сон грядущий.
Обычно он закрывал перед этим глаза, но сейчас… Они расширились и устремились на дверь. Эта неожиданность не предвещала ничего хорошего…
Незадолго до этого Машина мать услышала какие-то странные шаги. И это были не шаги дочери… Уж она-то в этой больнице работает второй десяток лет и всех работников в тишине ночного дежурства узнавала по звуку походки. А то и многих пациентов, если они давно лежали, но сейчас-то случай явно не тот! Кому это с первого этажа приспичило тут шататься? Ну уж точно не тем двоим, которые лежат на вытяжении после предновогодней аварии по пьяному делу! Долго им еще не ходить… А кто же тогда? Так… Шаги приближаются. Пожалуй, вылазить лицом к лицу явно не стоит, надо посмотреть потихоньку и со спины. Дождавшись, пока шаги пройдут, Екатерина Владимировна тихонько открыла дверь. Мать твою! Идет-то уверенно, прямо, как у себя дома. Издалека можно даже и за врача принять, но халат хоть и белый, но какой-то не такой. И идти он может только к Сереже! А еще и Маша там… Что же делать!? Она живо вспомнила про стакан со старыми скальпелями, которые потихоньку расходились по домам в качестве ножиков, будучи не в пример острее и качественнее. Да они и на месте использовались, твердая копченая колбаса разрезалась ими куда как лучше, чем обычными ножами. Захватив столько, сколько смогла ухватить рука, Екатерина Владимировна потихоньку последовала за незваным гостем…
— Ну, здравствуй, Маша. Вижу, ты позаботилась о Сергее хорошо.
— Если бы я могла, я бы Вас всех убила.
— А зря, я тут совершенно не при чем…
— Так я вам и поверила…
— Поверишь, я тебе кое-что скажу, что заставит тебя поверить.
— Не подходите!
— Остановлюсь из вежливости, хотя я мог бы тебя уже три раза вырубить голыми руками, меня в десанте много чему научили. Сказать тебе, например, где ты нашла ножик и что использовала в качестве компаса?
— Ну, скажите…
— Про ножик тебе сказал Сергей и нашла ты его у него в кармане, а в качестве компаса он тебе подсказал использовать телефон. Ты тогда четыре оборота вокруг своей оси сделала, пытаясь понять, где восток. Кстати, если бы ты засекла на открытой местности по краю леса, откуда дует ветер, а дул он с запада, ты бы по верхушкам деревьев сориентировалась.
— А если б ветер переменился?
— За те восемнадцать минут, которые ты его тащила до дороги, он бы не сильно переменился. Кстати, я очень впечатлен, сам бы быстрее не управился…
— А если вы все-таки из ихних…
— Маша, не будь глупее, чем ты есть. Они что, по-твоему, оттащили Серегу и потом оставили сторожа смотреть, уж не встанет ли он? И тебя бы с ним на пару не пристрелили? Дурь же полная. Я не из их компании.
— И все-таки, я бы Вас убила.
— Не бойся, дочка, я тебе охотно помогу. — Хуан резко обернулся и увидал женщину со скальпелем в правой руке. Впрочем, в левой их было еще минимум с десяток… А баба-то не намного хуже дочери, остались, однако, женщины в русских селениях, да еще о-го-го какие…
— Ну что, соколик, долетался?
— Я-то? Сходи-ка лучше к зеркалу и полюбуйся, кто тут именно долетался. Положим, метнешь ты в меня скальпель, куда-то, может, и попадешь… Неприятно, конечно, но второго ты метнуть не успеешь, я до тебя уже доберусь,
