не беспокоили. Но удача отвернулась от меня, потому что, как только я снял накидку, прибыл Ханс и сказал, что снаружи ждет Билали, чтобы отвести меня кое-куда.

Мне ничего не оставалось, как снова одеться. Еще до того, как я завершил туалет, прибыл сам Билали. Он не был так величествен и необычно спешил. Я спросил его, в чем дело, и он ответил не очень убедительно, что чернокожий, убийца Резу, стоит у двери со своим топором.

– Он всегда ходит с топором, – сказал я.

Затем, вспомнив тревоги Билали, я объяснил, что он не должен обращать слишком большого внимания на несколько грубых слов, которые были сказаны обычно мягким и спокойным человеком, чьи нервы просто не выдержали. Старый человек поклонился и покачал бородой, но я заметил, что, пока Умслопогас был рядом, он прикрывался мной как щитом.

За домом я нашел Умслопогаса, который опирался на топор и глядел в небо, где мелькали последние красные лучи заката.

– Солнце село, Макумазан, – сказал он. – Время пойти к Белой королеве, как она просила, и узнать, сможет ли она действительно провести нас вниз, где живут мертвые.

Значит, он не забыл, что привело меня в замешательство. Чтобы не показывать своих сомнений, я спросил его с напускной доверчивостью, не боится ли он рискнуть отправиться в это путешествие в мир смерти.

– Почему я должен бояться дороги, по которой все равно когда-нибудь пройду, и ворот, в которые все стучатся время от времени, особенно те, кто ведет войны, как я и ты, Макумазан? – спросил он с тихим почтением, что заставило меня устыдиться.

«В самом деле – почему? – спросил я, обращаясь к самому себе. – Хотя я предпочел бы другую дорогу».

После этого мы отправились в путь, не говоря ни слова. Я старался выглядеть спокойным, думая о том, что все это мероприятие является сущей ерундой и бояться совершенно нечего.

Вскоре мы прошли мимо разрушенной арки, и нам было позволено войти к Айше. Когда Билали, оставшись позади нас, поднял занавески, я увидел, к своему изумлению, что Ханс вполз за нами и сидел рядом, достаточно близко, очевидно в надежде увидеть все, что можно.

Позднее я понял, что он каким-то образом угадал или даже был уверен в нашем визите и его любопытство пересилило страх перед Белой ведьмой. Или, возможно, он мечтал наконец посмотреть, так ли ее лицо уродливо под вуалью, как он предполагал. В любом случае он тоже был здесь, и если даже Айша заметила Ханса – думаю, так и было, я понял это по ее кивку, когда она посмотрела в его сторону, – она промолчала.

Какое-то время она сидела, молча разглядывая нас. Затем сказала:

– Почему вы пришли так поздно? Те, кто хочет встретиться со своей умершей любовью, обычно торопятся, а вы не спешили.

Я пробормотал какие-то извинения, но она не стала слушать их, а продолжала:

– Я думаю, Аллан, что твои сандалии, которые должны летать на крыльях, как у римского Меркурия, отяжелены страхом. Это не кажется мне странным, поскольку вы собираетесь к Воротам смерти, а их боятся все, даже сама Айша, потому что кто знает, что может там произойти? Спроси Того, кто носит топор, боится ли он?

Я повиновался, переведя все, что она сказала, на зулусский, насколько мог.

– Скажи Королеве, – ответил Умслопогас, когда все понял, – что я ничего не боюсь, кроме женского языка. Я готов пройти Ворота смерти и, если надо, никогда не возвращаться оттуда. Я знаю, что у белых людей все иначе, потому что темнота учит страху, наполнена ужасами, которые неведомы черным людям. Мы верим, что существуют привидения и духи наших отцов живут там, и поскольку мне представился хороший случай узнать, так ли это на самом деле, я превыше всего желаю встретить там одно привидение, из-за которого я и оказался на этой далекой земле. Скажи это Белой королеве, Макумазан, и еще скажи ей, что, если она захочет отправить меня в то место, откуда нет возврата, я, тот который не любит этот мир, не буду винить ее, хотя, по правде говоря, для себя уже решил умереть в сражении. Теперь я все сказал.

Когда я перевел Айше его слова, она ответила так:

– Его дух так же силен, как и его тело, а как насчет твоего духа, Аллан? Ты также готов рисковать до последнего? Знай, что я ничего не могу пообещать тебе, кроме как отправить твою душу в глубины смерти. И – хотя в этом я не уверена – ты должен пройти через Ворота смерти, которые могут закрыться за твоей спиной, и сделает это рука более сильная, чем моя. Более того, я не знаю, что ты найдешь там, потому что у каждого из нас есть свой рай и свой ад, куда рано или поздно он все равно отправится. Пойдешь ли ты вперед или назад? Ты должен сделать выбор, пока у тебя есть время.

Во время этого разговора я чувствовал, что мое сердце трепещет, как засохший лист, если я могу использовать это слово, а моя кровь охладилась до состояния льда. Мог ли я проклинать себя за то любопытство, которое привело меня к тому, что сейчас я стою на краю ужаса, получив такой шанс. Я колебался и спросил Айшу, будет ли она сопровождать меня в этом странном путешествии.

Она засмеялась:

– Подумай сам, Аллан. Могу ли я сопровождать мужчину, который хочет встретить свою любовь, которую когда-то потерял? Что там подумают или скажут, если они увидят мою руку в твоей?

– Я не знаю и не думаю об этом, – ответил я в отчаянии. – Но это такое путешествие, в котором каждый ищет проводника, знающего дорогу. Не может ли Умслопогас пойти первым и затем вернуться, чтобы рассказать, как все было?