Генри последовал его примеру; чаша, вынутая им из сумки, была из серебра. Золотая и серебряная посуда – вообще не редкость у владельцев россыпей в Соноре.

В ту минуту, когда они хотели снова пуститься в путь, они услыхали хлопанье крыльев и увидели на краю лужайки несколько больших птиц, важно расхаживавших одна за другой; птицы эти время от времени наклонялись, чтобы проглотить насекомое или поклевать травяных семян. Это были индейские петухи, о которых говорил Педро. Они были так похожи на своих родичей, которых мы часто встречаем на птичьем дворе, что Генри без труда узнал их, находя, однако, что они гораздо красивее своих домашних родственников.

Старый петух открывал шествие; он выступал с достоинством, чрезвычайно гордясь своим высоким ростом и блестящими перьями, которые под лучами восходящего солнца отливали всеми цветами радуги. Окруженный индюшками и индюшатами, он имел вид султана в серале.

Вдруг петух поднял голову и тревожно вскрикнул.

Слишком поздно! Почти одновременно грянуло четыре выстрела, и старый петух, а вместе с ним три его подруги растянулись на земле. Остальные птицы улетели с дикими криками и с громким хлопаньем крыльев.

По-видимому, им впервые приходилось иметь дело с такими хитрыми убийцами.

– Для начала это довольно недурно, – произнес гамбусино. – Что вы скажете на это, дон Генрико?

– Я не желаю ничего другого, как только продолжать в том же духе, – ответил Генри, отлично знавший, что прекрасные перья индейских петухов будут достойно оценены Гертрудою. – Но что мы станем с ними делать? – добавил он. – Не можем же мы таскать их с собою?

– Зачем? – возразил мексиканец. – Оставим их тут, на земле; мы подберем их на обратном пути. Ах да! – с живостью добавил он. – Здесь должны быть волки и шакалы, и мы по возвращении можем найти одни только перья. Спрячем-ка их в безопасное место.

На это потребовалось немного времени. В мгновение ока ножки птиц были связаны вместе, охотники повесили птиц на самую высокую ветвь какой-то питагайи. Хитер был бы тот шакал, который достал бы индюшек! Какое животное могло бы взобраться по длинному колючему стволу этой породы кактуса?

– Наши птицы в безопасности, – произнес гамбусино, снова заряжая ружье. – В путь! Надо надеяться, что нам, кроме того, попадется хороший представитель семейства четвероногих. Но придется долго ходить, так как наши выстрелы должны были напугать всю дичь в окрестности.

– Поверхность вершины не так велика, – сказал Генри. – Далеко ходить не придется.

– Она больше, чем вы думаете, сеньор, потому что представляет собою непрерывный ряд холмов и долин в миниатюре. Поспешим, голубчик, так как у меня есть основательные причины желать как можно скорее достигнуть противоположной стороны вершины.

– Что за причины? – спросил молодой англичанин, пораженный беспокойством, отразившимся на лице Педро, а также тем, что таинственный тон гамбусино не был притворным. – Могу я узнать их? – добавил он.

– Разумеется, можете. Я бы уже сказал о них как вам, так и другим, если бы был уверен в своих предположениях, но я не желал без достаточного основания распространять тревогу среди рудокопов. Кроме того, – проговорил он как бы про себя, – может быть, это был вовсе и не дым…

– Дым! – повторил Генри. – Что это вы хотите сказать?

– Я говорю о том, что я видел вчера в то время, когда мы прибыли к берегам озера.

– Где вы видели?

– На северо-востоке, довольно-таки далеко от нас.

– Но допустим даже, что это был дым. Какое нам до этого дело?

– Вы ошибаетесь, сеньор. В этой части света дым имеет громадное значение. Он может указывать на присутствие опасности.

– Опасности? Вы смеетесь надо мной, сеньор Висенте!

– Нисколько, голубчик. Ведь не бывает же дыма без огня, не правда ли?

Генри сделал головой ироническое движение, обозначавшее, что эта истина всем известна.

– Далее, – продолжал Педро, – огонь в льяносах могли разложить только индейцы. Теперь, я надеюсь, вы меня поняли?

– Разумеется, понял. Но я полагаю, что в той части Соноры, где мы теперь находимся, можно встретить только индейцев опатов, нравы которых совсем не дики и на которых мы привыкли смотреть как на наших друзей с тех пор, как они изменили своим обычаям и приняли цивилизацию.

– Селения опатов находятся довольно далеко отсюда, и притом в стороне, противоположной той, где я видел дым. Если я не ошибаюсь, то огонь, дым от которого я видел, разложили вовсе не опаты, а люди, похожие на них только цветом кожи.

– Вероятно, также индейцы?

– Апачи.

– Это было бы ужасно, – пробормотал молодой англичанин, достаточно долго живший в Ариспе и потому знавший, какой кровавой репутацией пользуется это племя.