– Что случилось, Гаспар? – спросил Людвиг, заразившись тревожным настроением спутников.
– Угри! – крикнул гаучо.
– Угри? Ты шутишь?
– Мне не до шуток. Можем погибнуть! Каррамба! – воскликнул гаучо, чувствуя дрожь, пробегающую по всему телу, как от электрической батареи. – Мы окружены сотнями, тысячами электрических угрей. Пришпорьте лошадей. Скорее! Каждая потерянная минута грозит смертью.
Все трое вонзили шпоры в бока лошадей. Несчастные животные содрогнулись, но не тронулись с места. Электрические угри кишели вокруг, разряжая коням в ноги и в брюхо свои батареи. Лошади фыркали, тяжело дышали, покрытые белой пеной, хлопьями падавшей в воду.
Всадники чувствовали себя не лучше; ток, пропущенный через коней, поражал также их, вызывая весьма неприятные ощущения. Они отчаянно понукали лошадей, чувствуя приближение гибели.
Борьба с пассивностью животных длилась недолго. Кони вынесли Гаспара и Чиприано на берег.
– Спасены! – крикнул гаучо, но, оглянувшись, побледнел: Людвиг застрял в нескольких метрах от берега. Его лошадь отказывалась идти и медленно погружалась в воду. Юноша растерялся…
Гаспар понял, что без посторонней помощи и конь, и всадник погибнут. Лассо! Он взмахнул им и ловким движением заарканил Людвига. Через мгновение Людвиг вылетел из седла и, выкупавшись с головы до ног в ручье, очутился на берегу.
Оставалось только спасти лошадь. Гаспар еще раз закинул лассо. Петля обхватила шею коня и зацепилась за луку седла. Гаучо помчался вдоль берега. Лассо туго натянулось. Замученная угрями лошадь, шатаясь, взобралась на берег.
– Наконец-то! Все спасены!
Глава XXXIV
Под сенью альгаробий
Действие электрического тока проходит нескоро. И люди и кони ослабели. Людвиг совсем занемог. Волей-неволей пришлось остановиться. Один Гаспар не потерял своей жизнерадостности,
– В сущности, у нас впереди много времени, – утешал он спутников, – да и лошадям нужен отдых после трудного дня. Все равно пришлось бы сделать привал. Чем здесь плохо? Завтра пораньше тронемся в путь и наверстаем три-четыре потерянных часа. Надеюсь, ничего подобного с нами больше не приключится.
Гаспар напрасно волновался: никто с ним не спорил, но он считал своим долгом успокоить нетерпеливого Чиприано, печально согласившегося, что отдых необходим.
Привал сделали в нескольких стах метров от брода, в роще альгаробий. Деревья окружали пригорок, заросший свежей зеленой травой. Густая растительность защитила его от клубов пыли, поднятых торментой.
– Как раз подходящее место для лагеря, – заметил Гаспар.
Путешественники, осмотревшись, вернулись за лошадьми. Но увы! Седельный мешок с хербой, шарки, кукурузными лепешками и «военными припасами» пропал. Исчезли также котелок, мате и бомбиллы!
Хотели было отправиться на поиски, но, вспомнив, каких усилий стоило лошади Людвига выбраться из потока, кишевшего угрями, путешественники решили покориться судьбе. Драгоценный мешок лежал, наверное, на илистом дне риачо, и найти его было не легче, чем булавку в куче соломы.
К счастью, никому еще не хотелось есть, а Гаспар рассчитывал до захода солнца раздобыть что-нибудь съедобное.
Развели костер, чтобы просушить пончо и вымокшую одежду, и прилегли у огня отдохнуть. Усталость дала себя почувствовать.
Вскоре Людвиг заявил, что он чувствует себя хорошо.
Лошади также оправились и принялись щипать листья и стручки альгаробий – любимое лакомство всех жвачных животных в пампасах.
Гаспар пристально наблюдал за лошадьми.
– Из «кароба» можно сделать муку, – внезапно заявил он. – Так, говорят, питались отшельники. У них был неплохой хлеб из священных
