сторону Персии. Он оставил мне ключ, чтобы я продал дом. Или сдал в аренду. Вот уже полгода прошло. Мне снять объявление?
– Нет, – сказала Лада, – путь висит. Я недолго здесь пробуду. Вы меня отведете к тому караванщику?
– Конечно, госпожа, – воскликнул Юсуф, – его, правда, сейчас нет. Но он должен вернуться со дня на день. Я могу вам чем-то услужить?
– Колодец чист? – спросила Лада.
– Конечно, набрать воды?
– Да, если вам нетрудно. Я хочу умыться с дороги. И еще мне нужно купить какой-нибудь еды.
– Сейчас все сделаю, – бодро сказал Юсуф.
– А это та самая гора, – спросила Лада, – где Каин убил своего брата Авеля?
– Та самая, – подтвердил Юсуф.
– Надо же, ничего не изменилось, – вздохнула Лада.
Пока Юсуф пытался понять, что она имеет в виду, Лада спросила:
– А моего брата здесь не было? Вы же знали моего брата, Егора, с ним еще девочка была.
– Конечно, знал. Он ушел с хорезмийцами. Так сказал господин Али. После этого появился один раз. Это было во время нападения хорезмийцев на Дамаск. Я слышал, что его казнили, распяли на кресте. На холме за городом. И он таинственным образом исчез с креста. Ну, прямо, как Иисус Христос. Простите, если я вас расстроил, – желая успокоить плачущую Ладу, добавил, – но тела его никто не нашел.
– А девочка с ним была?
Маклер развел руками. Он набрал воду из колодца, а затем ушел купить Ладе еды. Дожидаясь его возвращения, Лада вымыла пол в своей комнате. Все это время она размышляла над тем, что ей делать дальше. Ситуация была безнадежной. Она не могла сидеть и ничего не делать. От этого ей было только хуже. Когда человек находится в процессе какого-либо действия, у него начинает работать защитный механизм, своего рода душевная терапия. Невыносимо было сидеть, сложа руки, осознавая, что все кончено, и она совсем одна в этом жестоком мире. «Наверное, надо было остаться при дворе императора», – подумала Лада. Она не знала, как ей быть дальше. Оставаться в Дамаске одной без средств к существованию было невозможно. Благородный Фридрих снабдил ее деньгами в дорогу. Кошелек с динарами ей передали рыцари, сопровождавшие ее до границы с Сирией. Но эти деньги подходили к концу. Если жить скромно, можно протянуть еще пару месяцев. Но что будет дальше?
Вернулся Юсуф с соломенной корзиной, полной свертков. Увидев Ладу с грязной тряпкой в руках, всполошился:
– Ну, что вы, ханум-эфенди, зачем же вы сами? Я бы прислал кого-нибудь для уборки дома.
– Не надо, – сказала Лада, – мне достаточно одной комнаты. Сколько я вам должна?
– Пустяки, не стоит даже говорить об этом, – замахал руками маклер.
– Спасибо. У меня будет к вам еще одна просьба.
– К вашим услугам, ханум-эфенди, – с готовностью воскликнул Юсуф.
– Мне надо узнать, куда отправился Али?
– Нет ничего проще. Я спрошу у караванщика, и он скажет, куда он его отвез. Не волнуйтесь, найдется господин Али. Человек не иголка.
Через несколько дней Лада отправилась с караваном в Мосул, а затем в Ирбил. Ей уже был понятен замысел Али, она судила по направлению, в котором он двигался. В каждом городе, на постоялых дворах, она расспрашивала караван-баши, купцов и погонщиков верблюдов. Караван- баши, с которым она начала свой путь в Дамаске в Мосуле выяснил, кто из караванщиков взял Али и куда направился. Таким образом, следующий город, в котором она оказалась, был Ирбил. Иной раз Ладу охватывал страх от мысли, что она на ложном пути. Потому что зашла она довольно далеко, и дороги назад уже не было. В самом большом караван-сарае Ирбила сразу вспомнили благородного ходжу, проигравшего в кости несколько серебряных дирхамов. Спустя месяц после выезда из Дамаска, Лада оказалась в Бендер-Энзели. Слова о какой-то странной казни брата Егорки она пропустила мимо ушей. Не придала этому значения. Она отложила свое горе до того времени, пока Али не подтвердит этот слух. А пока предпочла не думать об этом и не верить. Первым делом Лада отправилась в ближайшую баню, благо в ней был женский день, где провела два часа, отдавшись на растерзание мойщицам и терщицам. Двенадцатилетний мальчик, которого она наняла в носильщики и провожатые в караван-сарае, ждал ее снаружи. Когда Лада, наконец, вышла в новом платье, посвежевшая, с подкрашенной седой прядью, мальчик, его звали Рустам, не сдержался и присвистнул от восхищения, обронив:
– Вы ли это, госпожа, очень вы похорошели и помолодели лет на десять.
Лада довольно улыбнулась.
– Только, – добавила мальчик.
– Что только? – насторожилась Лада.
– Здесь женщины не ходят с открытыми лицами. Вы видно нездешняя.
– Вот за это спасибо, – сказала Лада, закрывая лицо, – я все время забываю.
– А сейчас куда? – спросил мальчик.
– В порт, – коротко ответила Лада.
