На него с фотографии глядел немец лет пятидесяти. Высокий, самоуверенный, поджарый, с проседью. Где он видел это лицо? Точно. Сумасшедший старик в бутанской одежде…

– Не может быть, – опять произнёс Виктор вслух.

– Да вот и я говорю, что не может быть, – подтвердил Короленко, – он давно умер.

«Сын?» – предположил про себя Лавров.

Цимош в очередной раз принёс кофе.

– Похоже, мы правильно сделали, что обратились к вам, – вы знаете о Шамбале почти всё, – опять перешёл на «вы» Короленко. Наверное, так ему было удобней.

– Отнюдь нет, – ответил Виктор, отхлёбывая большой глоток «американо», – Николай Рерих – вот кто был абсолютный знаток. Он был одержим этой страной. Заявлял, что лично слышал бесчисленные истории о Шамбале от тех тибетцев, кто там побывал. Но он её так и не нашёл.

– Мы не доверяем российскому мистификатору, – заявил Цимош, глядя в свою чашку. – На основе его религиозно-философского учения возникло новое религиозное движение Агни-Йога. А нас интересует мир материальный.

– Цимош, ты на Пасху в церковь ходишь?

– Ну, хожу.

– Яйца красишь?

– Вы о чём?

– Я о религии, а ты о чём?

– Так всё-таки, что там с Рерихом, Виктор Петрович? – вернул разговор в нужное русло Короленко.

– В своей книге «Сердце Азии» Рерих попытался передать Западу «самое священное слово» и «краеугольное понятие Азии», – продолжил Лавров, – о великом владыке Шамбалы с замечательным именем Сучандра!

Все трое так безудержно рассмеялись, что расплескали кофе.

– А зачем американцам нужен этот Сучандра? – спросил, отсмеявшись, Короленко.

– «Шамбала – это место нахождения Великих Учителей, представителей внеземной расы, пребывающих в анабиозе и продвигающих эволюцию человечества в периоды бодрствования», – пожав плечами, процитировал кого-то Лавров.

– И чего нам от этого ждать? – спросил Короленко. Он уже устал от такого обилия специфической информации.

– Ничего хорошего. Правительство, вступившее с ними в контакт, станет абсолютным доминантом на планете, – заключил Лавров.

– Ни х…! – чуть не выругался Короленко, но вовремя сдержался.

– Так а я о чём! – согласился Виктор.

– Вы… Ты поможешь нам?

Виктор глубоко вздохнул и задумался.

– Виктор Петрович, ты же знаешь, нам самим нельзя. Конспирируй, не конспирируй – всё как на ладони.

Виктор долго смотрел на фотографию Отто Рана, лежащую на столе.

– Теперь уже точно помогу.

Виктор был потрясён только что открывшимися фактами. Конечно, он всегда понимал, что он далеко не единственный из современных путешественников, кто специализируется на древностях и тайнах. Но предположить, что из-за всех этих статуэток и чаш ведётся настоящая международная борьба за абсолютную власть над миром… Теперь потеря во время непальской экспедиции отснятого материала выглядела уже не просто его профессиональным провалом как журналиста. Возможно, более тщательное изучение артефактов по пропавшим снимкам и консультации с историками помогли бы приблизить Лаврова к разгадке тайн, о которых писал Николай Рерих. Виктор был раздосадован. «Лавров, ай Лавров, как же можно было не спасти аппаратуру?…» – сокрушался журналист. Даже в тех странах, где по глупой прихоти мелких чиновников его не раз пытались заставить уничтожить видео и фотоматериалы, Виктор умудрялся выйти «сухим из воды»: то кассету подменит и уничтожит на глазах спецслужб совершенно ненужные материалы, то «плёнку засветит»… в цифровом фотоаппарате. Да-да, случалось и такое. Зная о не особо близком знакомстве с современной техникой представителей некоторых далёких стран, в начале «нулевых» Виктор спокойно ехал в командировку со своей цифровой фотокамерой, а в кармане вёз обычную кассету с плёнкой от старого «Зенита».

Подходит, например, к нему «секьюрити» у виллы арабского шейха.

– Здесь снимать запрещено, засвети плёнку!

– Пожалуйста!

И Виктор усердно «доставал» из цифровой фотокамеры кассету и засвечивал плёнку прямо на глазах у довольного араба. Ловкость рук – и никакого мошенничества. Спасибо старому приятелю фокуснику Егору Твердохлебу – это его наука. Но в этот раз в Бутане всё пошло не так. Пропали бесценные фотоматериалы с полной раскадровкой, достойной золотой медали какого-нибудь престижного фотоконкурса.