В отличие от Запада, дворяне по отношению к крестьянам имели прав не больше, чем ротный командир на своего солдата. Если на Западе феодал мог повесить своего крепостного крестьянина, и тот был фактически его бесправным рабом, то в России это было немыслимо. Российский дворянин мог только восстановить дисциплину — выпороть крестьянина за проступки или, в крайнем случае, вернуть его царю — отдать в солдаты. Но ни лишить свободы и посадить в тюрьму, ни тем более убить крестьянина дворянин не мог. Это было делом только отца-царя, делом только его суда, и за убийство дворянином крепостного полагалось такое же наказание, как и за убийство крепостным дворянина.
Дворянин мог сделать и то, что выглядело продажей, он мог отдать крестьянина другому дворянину и получить за это деньги. И это действительно выглядело бы продажей, если не учитывать, что крестьянин для дворянина был единственным источником дохода, при помощи которого дворянин защищал тех же крестьян. Передавая источник своего дохода другому дворянину (и только дворянину!), он имел право на компенсацию. Разумеется, что при такой продаже законом исключалось разделение семей.
Дворянин имел крепостных только до тех пор, пока служил он и служили его дети. Если он уклонялся или бросал службу, естественно, отбирались крепостные. А служба русского дворянина, как и служба человека своей семье, не имела сроков. Уйдя на службу в 15 лет, дворянин мог до глубокой старости просидеть в крепости на границе за тысячи километров от своего имения и так никогда и не увидеть своих крепостных.
Можно много написать на эту тему, но закончу тем, что еще при Петре I малодушные дворяне, чтобы избежать военной службы, добровольно переходили в крепостные крестьяне.
Потом придурок-император Петр III освободил дворян от обязательной службы, а бунт под предводительством Пугачева кардинально вопрос не решил — цари уже боялись дворян, и те стали способны на извращения отношений с крестьянами. Тем не менее, продолжавшиеся всю историю бунты и убийства крестьянами дворян, в целом держали дворян в рамках понимания того, кто есть кто, — понимания, что Россия в своей идее это семья. Семья свободная потому, что в ней все члены семьи служат семье.
Но из всего сказанного следует, что элита России, стремясь обеспечить свободу всей России, совершенствовала свой ум, поскольку иначе она не могла бы справиться со своими обязанностями.
Интересно, что и сегодня, если исключить либеральную интеллигенцию (по сути, нерусских паразитов России), то остальные политические течения просто не представляют Россию несвободной. Не представляют, чтобы России диктовал волю какой-то иностранный парламент, даже с участием депутатов России.
Я помню, как во время принятия Конституции РФ 1993 года в прессе исходили возмущением и коммунисты, и националисты, и патриоты против положения статьи 15: «4. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». Как это кто-то будет указывать свободному государству, какие законы ему принимать и как ему поступать? Оставшейся в России еще как-то русской элите это не понятно!
А теперь вспомните, с какой целью майдауны разрушили Украину? С целью поставить ее под законы иностранных государств. Но ведь сами майдауны, раком продираясь в рабы, уверены, что они надевают на себя европейский хомут исключительно ради своей свободы! Как же так?
Поэтому надо разобраться со свободой, вернее, с ее пониманием людьми разных мировоззрений, а еще точнее, разных умственных способностей.
Существует ошибочное мнение, что рабство тяготит любого человека. Это ошибка. Тяготит свобода. Почему?
Потому, что свободный человек, как я уже писал выше о князе, вынужден сам нести ответственность за свои решения, а это тяжело, поскольку в случае ошибки наказание для свободного человека неотвратимо.
Помещик Энгельгардт, в своих «Письмах из деревни», не употребляя понятие рабства, дал хорошие примеры тяготам свободного человека. Он сравнивал два типа крестьян — хозяев и нехозяев. Первые работают на своем наделе, а вторые стараются попасть в услужение к богатым людям, скажем, в батраки к помещику. И свободный хозяин, и батрак по году выполняют один и тот же объем работ (батрак даже больше), только хозяин получает весь доход от этой работы, а батрак получает плату от помещика. И Энгельгардт показал расчетом, что то, что он платит батраку, помимо обеспечения едой его и его семьи, это сущие копейки. Свободный же хозяин при урожае на своем наделе за ту же работу получает в разы больше. Тем не менее, желающих бросить свои наделы и записаться помещикам в батраки (вполне добросовестные) столько, что отбою нет. Почему?
Потому, что свободный хозяин получает в разы больше только при урожае. А для получения урожая требуется ум — надо почувствовать, как обработать землю, давать или нет удобрения и какие, когда сеять, что сеять, когда начинать жать — уйма решений, от каждого из которых будет зависеть, будет урожай или нет. Но если нет урожая, тогда это голод. Тут или пан, или пропал. И голод не только твой, но и твоей жены, твоих детей. Это ответственность, а для несения ответственности нужен ум и мужество, чтобы ее нести, нужны знания и нужен непрерывный их поиск. Но свобода одновременно и совершенствует ум, она учит принимать правильные решения, и нет учителя талантливее, нежели ответственность.
На действительную ответственность и в те времена не многие были способны, а сегодня в любых сферах жизни только болтают об ответственности, но желающих взять ее на себя, практически нет. И это тоже причина массового оглупления населения.
Итак, тот, кто на свой ум не надеется, идет в батраки. Да, батраком работы больше, да, там денег меньше, но у батрака и семья, и сам батрак на хозяйских харчах и дровах — они весь год сыты и в тепле. Не верящему в свой ум (а кто знает тебя лучше, чем ты сам?) не нужна свобода — не верящий в
