однажды на пир не прибыла красавица Майла.

Дойл шумно выдохнул. Все-таки она была ведьмой -- он не ошибся.

 -- Она приехала со своим отцом, лордом Крэмишем, тихим, неприметным человеком. Лорд Харроу крутился возле нее целый вечер, но ей не было дела до его ухаживаний. Ночью она прошла ко мне в спальню и тоже упала передо мной на колени. Майла, -- Эльза, кажется, всхлипнула, -- я не знаю, сколько ей было лет, но выглядела она всегда на шестнадцать, а золотые, как молодая пшеница, волосы делали ее похожей на посланницу небес.

Та Майла, которую знал Дойл, была черноволосой -- но что такое внешность для ведьмы?

 -- Конечно, ей было многим больше шестнадцати -- я видела это по повадкам, слышала по стальным ноткам в голосе. Она разрушила мой тихий мирок и напомнила, что пока я мирно живу в своем имении, сотни ведьм, моих подданных, горят на кострах. Сейчас я понимаю отчетливо: она хотела не справедливости, а мести. Только раз я видела одну ее руку без чар -- это была обожженная почти до костей головешка. Мы стали думать о том, что можем изменить. Майла придумала недурной план -- я должна была поехать ко двору короля, очаровать наследного принца и стать его женой, а после заморочить ему голову так, чтобы он не вздумал мешать возвращению магии в Стению. Я отказалась наотрез.

 -- Почему? -- Дойл усмехнулся. -- Отличный план, я сам не придумал бы лучше.

 -- Я не желала такой победы. Мы спорили -- долго, до хрипоты. Но ничего не успели решить -- началась война. Войска Остеррада смели гарнизон Харроу в несколько часов, я хотела помочь воинам -- но Джамилль и Майла запретили, они требовали, чтобы я уезжала в Риенс. Я... -- она задохнулась и на мгновение потеряла способность говорить. -- Я согласилась. Лорд Харроу поддержал мое решение, и в тот же день карета увезла меня в родной дом. Я насылала чары на лошадей, чтобы они бежали быстрее, мне было страшно, я мечтала оказаться в материнских объятиях и поверить в то, что все будет в порядке.

Дойл отлично знал, что она застала в Риенсе -- он сам был там, только уже в середине войны, видел головешки на месте замка, видел порушенные в крошево стены.

 -- Я нашла тела обоих братьев и умирающую, уже не способную ни простить, ни благословить меня мать. Чары позволили мне остаться незаметной, а верная Мила удержала от громких рыданий. Вдвоем мы похоронили их и направились обратно в Харроу. Я дала себе слово, что больше не сбегу -- и все равно боялась найти в замке трупы других, не менее родных мне людей. Но магия и Всевышний хранили их. Джамилль и Майла прятались в подвале мельницы вместе с двумя десятками ребятишек, Кори и Лиа скрывались в пустом заброшенном погребе с несколькими напуганными женщинами. Остеррадцы прошли дальше, а мы остались -- восстанавливать дома, хоронить погибших и лечить выживших. Я не могла колдовать открыто, но под моими руками быстрее срастались кости, легче исцелялись раны.

Рассказ о возвращении отступающей остеррадской армии и не менее страшной наступающей армии Стении Дойл слушал через силу -- для него это было слишком близко и слишком живо. Он был там сам, он видел то, о чем она говорила, но для него убитые были необходимой жертвой, а для нее -- знакомыми и даже друзьями.

 -- На войне погиб мой муж. Говорили о героической смерти -- а я даже как следует оплакать не могла этого чужого, непонятного человека. Война кончилась будто внезапно. Вчера еще мы напряженно вслушивались, не раздастся ли где-нибудь вдалеке походный рожок, а сегодня наступил мир. О поездке в столицу не говорили -- нужно было восстановить разрушенное, отстроить Харроу, уберечь людей от голода. Первое время до нас не было никакого дела, но через полгода приехали люди милорда Грейла и объявили, что, так как я вдова и одинока, я перехожу под опеку милорда и обязана слушать во всем его указов. Сначала указы были простыми и пустячными -- Грейл тоже был заинтересован в восстановлении стен, в севе и последующей жатве. Мы отправили ему его долю зерна -- а к зиме встречали его самого.

Кусочки разбитого вдребезги зеркала начали постепенно выстраиваться в сознании Дойла. Грейл чем-то оскорбил ведьм -- поэтому именно его выбрала своим любовником Майла. Пила она его жизненную силу или выворачивала его кошелек -- не важно. Но когда она просила за жизнь Грейла, она... Если бы еще мог, Дойл бы рассмеялся. Она проверяла его, Дойла. Проверяла его чувства к лучшей подруге. Если бы он согласился воспользоваться ее телом, Эльза узнала бы об этом, причем в самых мерзких подробностях, и уже никогда не обратила бы к нему своего взора. Возможно, это было бы отличное развитие событий.

 -- Он был омерзителен. Его очаровала Майла -- и он стал добиваться ее, но не так, как это делает рыцарь и лорд, а как насильник. Когда он прижал ее к стене при мне, я вышла из себя и оттолкнула его магией. Он закричал, а я как во сне велела ему забыть о том, что он видел, и о Майле. Он забыл, но не только о Майле, но и о Харроу. Он уехал и больше не писал нам, не слал своих людей -- словно нас не было. Мы оправились от войны, окрепли, я все лучше умела владеть своей магией и становилась все сильнее, и Майла снова заговорила о поездке в столицу. Король уже был женат, а убивать королеву ради призрачных надежд на всеобщее благоденствие я не желала. Я согласилась поехать в Шеан при одном условии -- меня не станут ни к чему принуждать, я буду действовать сама. Если мне удастся оказать королю значительную услугу, рассуждала я, он закроет глаза на магию. Тем более, что Эйрих Первый уже несколько раз отпускал ведьм, обвиненных в самом факте колдовства, а не в преступлениях, совершенных с его помощью. И еще я упросила Майлу ехать со мной открыто. Но была проблема. Лорда Крэмиша, ее отца, не существовало в природе. Он был просто иллюзией, картинкой -- не человеком. Его хватало в удаленном Харроу среди вечно пьяных рыцарей, но в столицу должен был ехать живой человек. Мы отмели идею замаскировать Джамилля -- нам нужен был человек с фамилией, с положением. Лорд Дрог подвернулся случайно -- у него когда-то на самом деле была дочь по имени