— Люк, — Лина посмотрела на него в безотчетном страхе. — Нам нужно домой.

— Сейчас? — удивился он. — Я планировал провести ночь здесь, отпраздновать вечером наш успех…

— Нечего праздновать! — повысила Лина голос, глядя на него, как на сумасшедшего. — Мне нужно домой, там что-то случилось, — тут же добавила, едва не плача. — Я это чувствую.

— Глупости! Ты ничего не можешь чувствовать, находясь здесь, — отмахнулся Люк, снова откидываясь на спинку лавки. — Просто ты сегодня перенервничала.

— Может ты и прав. Но очень прошу тебя — отведи меня домой.

Слезы, рожденные безотчетным страхом, наполнили глаза Лины. Люк смотрел какое-то время на нее с удивлением, а потом поднялся с лавки и поддержал ее. По телу Лины разлилась слабость, природу которой она тоже не понимала.

— Странная ты… — пробормотал Люк, но повел ее через сад в дом, к порталу.

Первым делом, выйдя из портальной комнаты, Лина бросилась к себе. На мобильном была куча пропущенных звонков, и все они от Егора и Кати. Немедля ни секунды, Лина набрала брата.

— Линка, ты где? — почему-то шепотом ответил он. — У мамы сердечный приступ, мы в больнице…

— В какой? — только и смогла спросить Лина, чувствуя, как сердце готово остановится от страха, а внутри все холодеет. Машинально подметила, что слышит голос подруги, где-то там, за кадром.

Уже через пять минут она сбегала с лестницы, рискуя свернуть себе шею. Но в дверях ее перехватил Люк.

— Далеко собралась? — крепко удерживал он ее рвущуюся бежать за запястье.

— Мама…

И тут Лина не выдержала, разрыдалась. Напряжение всех последних дней вылилось в этих слезах. Она даже сказать толком ничего не могла — рыдания душили, да и Люк слишком крепко прижимал ее голову к своему плечу.

Откуда-то появился стакан, полный воды. Лина глотала ее, слыша, как зубы стучат о стекло. Когда поток слез иссяк, и икота перестала ее терзать, Люк велел:

— Теперь рассказывай, что случилось, и куда ты понеслась в таком виде?

Только тут Лина сообразила, что находится все еще в том платье, в которое обрядили ее кудряшки на праздник. Она и правда плохо соображала, когда неслась сломя голову.

— Мама в больнице. У нее случился сердечный приступ, — всхлипнула она и испугалась, что опять расплачется.

— Понятно, — кивнул Люк. — Я выгоню машину, а ты иди переоденься во что-то нормальное. Жду тебя во дворе…

И он ушел быстрым шагом в сторону гаража. Преисполненная благодарности и все еще не переставая трястись всем телом, Лина поднялась к себе в комнату и быстро сменила платье на брюки и пуловер. Сверху накинула куртку и сбежала вниз.

Люк уже дожидался ее в синей машине, которую Лина раньше не видела, занимая водительское место.

— В какой она больнице? — только и спросил он, выруливая от дома и направляясь к медленно разъезжающимся воротам.

— В многопрофильной.

— Пристегнись, — велел Люк, как только они выехали на трассу. А потом втопил педаль газа в пол и понесся вперед с такой скоростью, что теперь уже Лина испугалась за их безопасность.

Люк действовал уверенно, за что Лина была ему благодарна. Сама она плохо что-либо соображала. В мозгу билась единственная мысль: «У мамы случился приступ!» Она так долго этого боялась, что даже умудрилась свыкнуться со своими страхами, как неотъемлемой частью жизни. А когда это случилось, то винила прежде всего себя. Это она виновата в мамином приступе! Свое пакостное дело сделали волнения за непутевую дочь.

— Пойдем. Кардиология на втором этаже, — приблизился к ней Люк, выдергивая из оцепенения, в котором пребывала Лина, стоя посреди больничного холла, в то время как он изучал схему больницы, где какое отделение находится, и искал мамину фамилию в списках больных.

В отделении кардиологии было тихо и стерильно чисто. У медсестры, с сонным видом заполняющей карточку, они узнали, что маму совсем недавно перевели из реанимации в палату интенсивной терапии. Возле нее они и обнаружили Катю с Егоркой.

— А почему вы тут? — спросила Лина у вставшего ей навстречу брата. Люк остался стоять чуть поодаль, пожираемый глазами Кати.

— Так не пускают туда. Нельзя говорят… — пожал плечами брат, и Лина заметила, что глаза у того покраснели. Плакал что ли? Бедняга! Наверное, в таком возрасте, когда подростковое счастье и бесшабашность порой зашкаливают, очень страшно сталкивать с подобным.