Слова, Лила. Это просто слова.

Мужчины действительно хороши на словах. Действия — вот, где они терпят неудачу.

Мне нужна минутка подальше от Тома, подальше от лёгкости, от его прикосновений и слов; я отодвигаюсь и сажусь на только что освободившийся диван.

Том занимает пустое место рядом со мной и придвигается ближе ко мне. Он привлекает внимание проходящей мимо официантки и заказывает нам напитки.

Я не начинаю говорить, пока в моей руке не оказывается водка с тоником.

Я вожу указательным пальцем по стеклу, на котором собрались капельки конденсата, и выдыхаю.

— Мой бывший парень, Чад… он бисексуал. Он не смог сказать мне это, когда мы были вместе.

Том смотрит на меня.

— Хорошо… так ты рассталась с кем-то по имени Чад, любителем членов и кисок… и тебе не понравилось, что он использовал чуваков для траха?

— Нет. Проблема заключалась в том, что он не просто использовал. Он продолжал вколачиваться в чуваков во время наших отношений. Ну, не чуваков. Только одного конкретного чувака.

Моего брата.

— Он изменял тебе, — бормочет он в понимании.

Он просто не видит всей картины.

Я киваю в ответ, а потом делаю большой глоток водки, смакуя жжение в горле во время глотка.

— Ну, должен сказать, теперь я понимаю, о чём ты говорила.

Мои глаза поднимаются к нему.

— А что касается Чада, бывшего изменяющего куска дерьма, ну, он самый настоящий идиот. Я имею в виду, у тебя… эти, — он жестами имитирует моих девочек, — лучшие сиськи, которые я когда-либо видел в своей жизни. А видел я их много. Чад держал лучшие из них в своих руках буквально каждый день и обменял их на член?

— Э-э… спасибо, наверное.

— Пожалуйста, — он невозмутим. — Серьёзно, я не понимаю чувак-трахает-другого-чувака вещь. Конечно, я люблю трахать задницу, но задницу женщины. Эта задница — я имею в виду, женщин в целом, — исправляется он, — просто чистый секс. Мягкая и тёплая, и у вас есть эти, — он снова изображает грудь, — которые, к слову, изумительны. Бог был на верном пути в тот день, когда проектировал женщину. Дайте мне плотную тёплую киску в любой день, и я стану счастливым человеком.

— Э-э… слишком много информации, Том. В самом деле. И разве это не проблема? Ты довольно долго был счастливейшим человеком. А что ты сделаешь, если женщины закончатся? Тебе, возможно, придётся обратиться к парням.

Он с минуту смотрит на меня, в ужасе от этой мысли. Затем, расслабляясь, он оседает обратно на диван, его рука располагается позади меня.

— Этого никогда не произойдёт.

— Ты меняешь женщин со скоростью света. Даже если ты, казалось бы, сделал перерыв, или отдыхаешь, или что-то ещё, ты сделаешь это снова, и вполне возможно, что перетрахаешь всё женское население США к концу этого десятилетия, за исключением меня, конечно.

— Конечно, — ухмыляется он, подносит стакан виски к губам и делает глоток.

Я игнорирую его острый взгляд.

— Итак, что ты будешь делать тогда? Начнёшь утилизацию?

Он со звоном ставит свой стакан на стол.

— Не-а. Я не экологически чистый вид парня. И ты знаешь, сколько женщин я поменял в своё время, но если я трахаю, то долго и медленно… реально чертовски медленно.

У меня в голове мелькает образ нас с Томом, занимающихся сексом.

Моё сердце ускоряется. Я могу чувствовать, как моё тело нагревается при мысли о Томе, сексе и мне.

Он и я… трахающиеся.

Я знаю, что моя грудь покраснела. Я не должна смотреть вниз, чтобы убедится в этом. Я знаю это, потому что Том прямо сейчас смотрит именно на неё.

Глупое, предательское, неиспользуемое и в настоящее время гиперсексуальное тело.

Взгляд Тома поднимается, знающе встречая мой.

Глядя в сторону, я выравниваю спину и удерживаю стакан возле груди, пытаясь охладить себя внизу.

— А зачем мне нужно знать, с какой скоростью ты трахаешься?