чёрного пиджака обтянутую бархатом коробочку. Не нужно было иметь способности к ясновидению, чтобы угадать, что в ней находится кольцо для невесты, а второе, для жениха, дед наверняка уже не только припас заранее, но и вручил её будущему супругу лично.

Холодный металл кольца скользнул по коже и туго обхватил безымянный палец. Подняв глаза, Регина увидела, что Богдан улыбается, но, похоже, вовсе не ей, а каким-то своим мыслям. Она тоже постаралась натянуть на лицо улыбку и, поборовшись с неотвязным желанием немедленно стащить кольцо, спрятала руку за спину.

Дальше последовал ужин. Регину посадили рядом с дедом, который занимал своё неизменное место во главе стола. По другую сторону от неё расположился Гордеев, который по-прежнему казался задумчивым, однако всё же не уходил в себя полностью, вовремя и по делу отвечая на реплики окружающих. На этот раз старший Воронич пригласил лишь самых близких, что для него крайне нетипично. Не было даже Вероники, и этот факт странным образом подстегнул желание её увидеть. Регина решила, что, если кому и расскажет о своём плане побега, так только ей. Их отношения с троюродной сестрой не были особенно близкими и доверительными, но можно быть уверенной, что та не побежит докладывать обо всём Александру Владимировичу, как сделали бы все остальные.

За ужином Регина мало разговаривала, почти не ела и много пила. Обманчиво безобидное вино было ароматным и сладким, как вишнёвый компот, но, когда, отодвинув тарелку с практически нетронутым десертом, девушка поднялась на ноги, комната медленно закружилась. Садиться за руль в таком состоянии не следовало, а, значит, вариантов оставалось немного – заночевать в особняке, вызвать такси или же уехать отсюда с кем-нибудь другим, кто не так сильно налегал на алкоголь.

Стараясь не обнаружить своё опьянение раньше времени, Регина вышла из столовой в холл и, покачнувшись, ухватилась за гладкие лестничные перила. В электрическом свете блеснул круглый камешек на кольце. Кажется, изумруд.

Когда-то она сломя голову носилась по этому дому, выдумывая всяческие игры и прячась среди старинной мебели. Однажды и вовсе взяла моду съезжать по перилам, а то и прыгать со ступенек вниз. Родители ругались, зато дедушка, когда был в настроении, обычно останавливался и протягивал к ней руки, обещая, что поймает её, не даст упасть. Но это было давно – как будто в другой жизни. А сейчас она падала и падала, и не было никого, кто смог бы подхватить её внизу.

– Тебе стало с нами скучно? – спросил рядом чей-то голос, и Регина, быстро развернувшись, увидела Гордеева. Когда это он успел к ней подкрасться? От резкого движения её замутило, и пришлось снова уцепиться за перила.

– Хочешь прочитать мне лекцию о правилах поведения за столом? – отозвалась она.

– Нет, всего лишь поговорить. Спросить у тебя кое-что, – ответил Богдан. Его интонации звучали мягко и вкрадчиво, точно у кота, выпрашивающего дополнительную порцию сливок.

Регина вопросительно вздёрнула брови. Что ещё он хочет у неё узнать? Поинтересоваться её согласием на брак? Поздновато, пожалуй. Кольцо уже на её пальце, хотя так называемый жених и не в курсе того, что, оказавшись за пределами взглядов родственников, она тут же его снимет. Оставлять на себе такие вещи нельзя. Помолвочные и обручальные кольца в магическом мире служили своего рода маячками, подающими сигналы о тех, на кого они надеты.

– Тебе ведь приходилось лично сталкиваться с поиском артефактом, правда? Я слышал, ты как-то участвовала в таком походе. Вместе с Мартином Шталем, – добавил собеседник с теми же кошачьими интонациями, за которыми ей почудилось острое, как самурайский клинок, любопытство.

Регина отвернулась и смяла в свободной руке ткань платья. Откуда Богдан Гордеев об этом узнал? Он ведь живёт в другом городе! Да и к чему теперь у неё об этом спрашивать? Она сам артефакт даже не видела!

Зато слишком хорошо помнила, какой была, когда вернулась из того похода. Измученная приступом мигрени, стыдом и болью. Ошеломлённая и напуганная тем, что произошло. Но ничуть не меньше – собственной реакцией на человека, которого воспринимала не иначе как врага. Это было, пожалуй, хуже всего.

– Ты знаешь Шталя? – дёрнув плечами, спросила Регина, осознав, что пауза в разговоре чересчур затянулась.

– Его многие знают, – уклончиво ответил Богдан и, коснувшись руками её локтей, развернул к себе. Тёмные глаза смотрели внимательно и пытливо, но всё вокруг опять завертелось, и девушка зажмурилась. – Эге, да тебе, похоже, нехорошо, – заметил он. – Или, наоборот, слишком хорошо, – хмыкнул спустя секунду. – Где твоя комната?

– Я хочу домой, – пробормотала Регина.

– Здесь тоже твой дом. Разве нет? Держись за меня, давай, умница.

Регина хотела сказать, чтобы он не смел разговаривать с ней, как с дрессированной мартышкой, но язык заплетался почти так же, как и ноги. Ступеньки лестницы, казалось, разбегались под её шагами. Коридор второго этажа выглядел слишком длинным и петлял, как змея. Остановившись у нужной двери, девушка сама толкнула её и, наверное, тут же рухнула бы на пол, если б Гордеев не продолжал её поддерживать. Добравшись до кровати, она обхватила руками пахнущую вербеной подушку и провалилась в долгий сон, наполненный нежеланными, но весьма яркими сновидениями, в которых над ней снова, как в той гостинице, склонялся Мартин, а его прохладные пальцы касались её щеки, поглаживали по волосам, задерживаясь чуть дольше, чем требовала необходимость проверить её самочувствие.