страх и неуверенность перед магами, которые – он точно это знал – были гораздо более сильными и беспринципными, чем он сам. Непросто определить, что является худшим из зол в его случае – навлечь на себя гнев Гордеева из-за невыполненного обещания или столкнуться с местью Шталя в случае, если тот заподозрит, что его намеренно обманули.

Лучше даже не пытаться представить себе то, чем всё это может закончиться.

Дрозд вытащил из бара бутылку коньяка и поставил её перед собой вместе с двумя запотевшими бокалами. Кондиционер сломался, и, чтобы проветрить комнату, пришлось открыть окно. Занавеска раскачивалась, и в густой темноте, чуть разбавленной светом фонарей, раздавались громкие голоса людей, заливистый смех, пронзительные свистки автомобильных клаксонов. Пульс города продолжал биться. Казалось, если повнимательнее вслушаться в наполнявшие вечер звуки, можно уловить шаги приближающегося нового года.

Незадолго до звонка Мартину Кароль достал фотографии, которые они с Региной сделали в фотокабине. Когда он смотрел на них, хотелось улыбаться. Вспоминались тающие на ладонях снежинки, прогулка по зимнему городу, дразнящий запах кофе, девушка с глазами цвета горького шоколада и тот момент, когда фотокамера громко щёлкнула, запечатлевая их вместе. Не возлюбленные, не друзья, даже не приятели – просто случайные знакомые. Но всё же при воспоминании об их встрече на душе становилось теплее.

Шталь не всегда отличался пунктуальностью, однако перед дверью его гостиничного номера возник вовремя. Высокий, кажется, ещё более похудевший с их последней встречи, в распахнутом чёрном пальто. На волосах поблескивают капли подтаявшего снега, движения резкие, словно он уже на взводе. Каролю стало не по себе. Что если Мартин обо всём догадался? Стараясь не подавать виду, Дрозд предложил ему присесть на единственный стул, сам опустился на край кровати, взял бутылку и, надеясь, что рука не дрожит, отвинтил пробку. Янтарная жидкость почти до краёв наполнила бокалы.

– Ты ведь в прошлый раз интересовался, не узнал ли я, над чем работает Гордеев? – напомнил Кароль. Собственный голос снова показался ему неприятно хриплым. – У меня появилась информация.

– Вот как? – с нарочитым равнодушием отозвался Шталь и, подняв бокал, покрутил его в длинных пальцах. Коньяк медленно стекал по стенкам. Дрозд вспомнил, что, кажется, именно так проверяют качество этого напитка. До чего же странные мысли лезут в голову, когда нужно думать совсем о другом! – Выкладывай.

Кароль, стараясь не сбиваться, сообщил ему обо всём, что просил сказать Богдан. Под конец монолога он пожал плечами, будто и сам не был уверен в своих словах, и бросил осторожный взгляд на остававшегося невозмутимым собеседника. Поверил или нет? Демон его разберёт. Со Шталем никогда ничего нельзя знать наверняка.

Мартин протянул вперёд руку с бокалом.

– Ну что ж, за успешный исход соревнования!

– Поддерживаю! – выдохнув, ответил Дрозд. Стекло громко звякнуло при ударе. Жидкость обожгла горло. Опустошив едва ли не весь бокал, он заметил направление взгляда сидящего напротив Шталя. Тот смотрел на выглядывающий из-под белого конверта на столе край фотографии, которую Кароль забыл убрать. Он не успел ничего сделать. Мартин взял снимок, всмотрелся, и впервые за всё время, что они были знакомы, Дрозд заметил на его лице удивление.

– Откуда ты знаешь эту девушку?

29 декабря, вечер

Регина

Предпраздничный семейный ужин. Дедушка настоял на нём, когда Регина твёрдо заявила, что в этом году отмечать новогодний праздник в семейному круге не будет. Впрочем, она подозревала, что есть ещё одна причина, а, увидев припаркованный возле дома автомобиль Гордеева, окончательно в этом убедилась. На что она только надеялась? На тот маловероятный вариант, будто старший Воронич передумает выдавать её замуж и наконец-то оставит в покое?

Чуть замешкавшись в дверях, Регина едва не повернула обратно, но уже в следующую минуту гордо вздёрнула темноволосую голову и, подхватив юбку чересчур длинного вечернего платья, перешагнула порог. Если это спектакль с ней в главной роли, она доиграет его до конца. Дед и другие родственники не должны ни о чём догадаться. Ни об её планах, ни о собранном чемодане, ни о том, что уезжает она вовсе не в то место, о котором им рассказала. Для этого ей понадобится вести себя как ни в чём ни бывало, улыбаться, предвкушая праздничный отдых, и не возражать, что бы ни случилось.

Несколько позже Регина пожалела об этом решении, однако оно уже было принято и давило своей необратимостью. Сложно оказалось не сопротивляться, когда перед тем, как пойти за стол, Александр Владимирович едва кивнул Гордееву, и тот ловким жестом фокусника извлёк из кармана