невозмутимым, каким был обычно, но за этим его поведением прорывалось беспокойство и нетерпение. – К тому же, вы ещё плохо себя чувствуете, – добавил он, скользнув взглядом по белоснежным бинтам на руках Княжевича.

– Я в порядке, – ответил Дарий. Прозвучало это фальшиво, будто в типичном диалоге из американского фильма. – Сейчас главное – найти Розенберга, пока не сбежал.

– Мои люди умеют находить магов, – холодно отозвался Верховный Инквизитор. – Мне по-прежнему нужна от вас информация. В своём сообщении вы назвали только его имя и общие детали, а мне необходимо узнать подробности.

– Это были чары забвения, как я и думал, – произнёс Дарий, отворачиваясь к окну, за которым уже почти стемнело. – Запрещённые, редкие, снять их крайне сложно. Постепенно ваша антимагия начала сопротивляться им, и тогда появились эти сны. Что же касается Карла Розенберга, то он умеет убивать людей быстро, но, судя по всему, не всегда к этому стремится. Меня он собирался сжечь заживо. Вас же предпочёл держать в плену, морить голодом и пытать. Когда ему это надоело, он выпустил вас, заставив забыть обо всём, что случилось.

– У меня есть возможность всё вспомнить?

– Да. Если вы этого захотите. Я выяснил, как.

– Когда я смогу это сделать?

– Думаю, лучше выбрать специальный день, желательно в полнолуние, – отозвался Княжевич.

– Только что стало известно, – произнёс собеседник, потирая лоб. – Ваш начальник Аркадий Фогль… Его больше нет.

– Что с ним случилось? – спросил Дарий, слишком уставший для того, чтобы изображать удивление.

– Он покончил жизнь самоубийством. Застрелился. Была найдена предсмертная записка.

Весьма похоже на Мартина Шталя. Когда Фогля обнаружили, он наверняка был уже далеко. Заключал сделки в офисе Розенберга, плавал в бассейне в спортклубе или гулял по магазинам со своей невестой.

Княжевич вспомнил магические ловушки, на которые они с Вероникой натолкнулись, когда отправились на поиски амулета её матери. Кто их расставлял – Фогль, Мартин? Или же их оставила Мелина, когда прятала амулет?

– Я сожалею, – произнёс Верховный Инквизитор.

– Фогль работал на Розенберга. Я не доверял ему. По-настоящему я мог доверять только тому, кто был до него, – добавил Дарий, и отзвуки старой боли снова начали оживать в нём.

– Я знаю, – удивив его, сказал собеседник. – Очень хорошо помню того человека. С ним можно было работать. Когда его не стало… – выдохнул он, но замолчал, не договорив фразу. – Чего добивался Розенберг?

– Ему заморочил голову миф об Исключительной Власти, когда в руках одного могла бы сосредоточиться власть над всеми магическими существами, – ответил Княжевич. – Вы могли о нём слышать. Маги вообще очень любят власть. Но мы думали, что времена изменились, а маги стали более цивилизованными и научились договариваться между собой. Оказалось, не все. Чтобы держать под своим влиянием Университет Магии, Карл Розенберг убил прежнего декана. Также он подкупил Фогля и, возможно, кого-то из ваших подчинённых тоже.

– Я этим займусь, – отозвался Верховный Инквизитор, но было заметно, что его мысли занимало другое. – Об этом я уже думал. Кто-то ещё в МН с этим связан?

– Женщина, которую Розенберг туда устроил, – произнёс Дарий, нехотя вспоминая, как Велимира целовала его.

– Неприятная история, – проговорил собеседник, переводя взгляд синих глаз на лицо Княжевича. – Такого больше нельзя допустить. Когда вы встанете во главе Магического Надзора, вам придётся этим заняться.

– Я? – переспросил Дарий, и Верховный Инквизитор усмехнулся при виде отразившейся на его лице растерянности.

– А кто же ещё?

– Не думал об этом, – признался Княжевич. – Ведь в МН есть специалисты старше меня. У них больше опыта и…

– Иногда это не главное, – мягко произнёс сидящий напротив него человек. – Когда я стал Верховным Инквизитором, тоже был молод. Поэтому я буду поддерживать вашу кандидатуру, если уж Инквизиция и Магический Надзор должны эффективнее работать вместе.

– Спасибо, – ответил Дарий, осмысливая его слова.

– Вы знаете, что я должен вспомнить? – неожиданно спросил Верховный Инквизитор.

– Я знаю также то, что было дальше, – проговорил Княжевич, в очередной раз пытаясь решить, каким образом ему поступить с этим. Как человек, посвятивший значительную часть жизни службе в Инквизиции, отнесётся к тому, что у него есть дочь, рождённая ведьмой? Юная, способная, единственная в своём роде, несмотря на то, что признаки антимагии в ней пока не обнаружились. Может быть, Верховному Инквизитору просто не следует об этом знать? Возможно, и для Вероники так было бы лучше.

Телефон на столе издал громкий звук, и собеседник потянулся к трубке.

– Судя по всему, им удалось выйти на след Карла Розенберга, – произнёс он, выслушав сообщение. – Я давно этого не делал, но, думаю, нам с вами уже пора его арестовать. Идём?