Он взглянул на них, а затем неожиданно продолжил:

— Мне кажется, что именно зашоренность часто приводит к крайностям в мышлении. И отсюда все проблемы. Например, в Тибете на протяжении многих веков исповедовали буддизм. Само собой, у тибетцев возникло ощущение, что буддизм — лучшая религия в мире и было бы хорошо, если бы ее исповедовало все человечество. Идея о том, что каждый должен быть буддистом — это преувеличение, крайность, приводящая к проблемам. Но теперь, когда мы покинули Тибет, у нас появилась возможность познакомиться с другими религиями. В результате мы узнали, что в мире полно других мировоззрений. Даже если бы мы действительно попытались распространить буддизм повсеместно, у нас бы ничего не вышло. Можно узнать много нового и полезного о других традициях, вступая с ними в соприкосновение. Теперь мы относимся к другим религиям по-иному, гораздо благосклоннее. Если человек решил, что другая религия ему больше по душе, — прекрасно! Это можно сравнить с походом в ресторан: все сидят за одним столом, но каждый заказывает блюда на свой вкус. В итоге все едят разную пищу, но никто не спорит о ее достоинствах!

Вот поэтому я считаю, что осознанное расширение взгляда на вещи позволяет преодолевать крайности в мышлении, приводящие к негативным последствиям.

Произнеся это, Далай-лама обмотал четки вокруг запястья, дружелюбно похлопал меня по руке и поднялся со своего места, давая понять, что на сегодня разговор окончен.

Психиатр Виктор Франкл, австрийский еврей, прошедший через концлагеря нацистов, однажды сказал: «Человек способен выносить любые страдания до тех пор, пока он видит в них смысл». Чудовищный опыт лагерной жизни позволил Франклу разобраться в том, как человек может выжить в нечеловеческих условиях. В результате наблюдений за узниками, которые смогли выжить, и теми, кому это не удалось, он пришел к выводу, что жизнестойкость не зависит ни от возраста, ни от физического здоровья, а обусловлена тем, насколько осмысленной человек считает свою жизнь.

Поиск смысла в страданиях помогает нам справляться с самыми тяжелыми моментами жизни. Но этот поиск — нелегкая задача. Порой нам кажется, что страдание происходит случайно, бессмысленно и без разбора, и уж тем более в нем не может быть ничего позитивного. Охваченные болью и страданием, мы сосредоточены на избавлении. Во время острого кризиса или трагедии кажется невозможным размышлять о положительных сторонах или смысле страданий. В подобных случаях все, что нам остается делать, — это терпеть.

Человеку свойственно считать свои страдания несправедливостью и спрашивать: «Почему это случилось именно со мной?» Но в любой трагической ситуации — до или после — возникают просветы, когда мы можем подумать о смысле постигшей нас беды. Время и усилия, затраченные нами на поиск этого смысла, с лихвой окупятся при дальнейших проблемах. Но для того чтобы пожинать плоды, мы должны начинать задумываться заранее, когда все идет хорошо. Дерево с сильными корнями устоит даже в самой страшной буре, но для того чтобы глубоко пустить корни, нужна тихая погода.

Так с чего же начинать поиск смысла в страданиях? Многие люди приступают к поиску, обращаясь к религии. Каждая религия подходит к объяснению страдания, руководствуясь основными принципами своей веры, в силу чего способы избавления от страданий различаются. К примеру, в индуизме и буддизме страдание понимается не только как результат наших негативных деяний, совершенных в прошлом, но и как стимул для обретения просветленного состояния ума.

Согласно иудео-христианской традиции, вселенная была сотворена благим и праведным Богом, и, несмотря на то что Его замысел может показаться таинственным и непознаваемым, вера в него облегчит страдания. Как сказано в Талмуде: «Что ни делает Бог, все к лучшему». Жизнь сопряжена с болью, но мы верим, что эта боль, подобно той, которую переносит женщина при родах, претерпевается нами во имя чего-то хорошего. Вся разница в том, что мы не всегда можем знать, что пережитая боль обернется безусловным благом для нас, в отличие от того же рождения ребенка.

Те, кто искренне верят в Бога, поддерживают себя верой в целесообразность страданий. Хасидский мудрец советует: «Когда человек страдает, ему не следует говорить: „Как мне плохо! Как мне плохо!“ Не может быть плохим то, что ниспослано Господом. Следует при этом говорить: „Мне горько!“ Ведь существуют же лекарства, сделанные из горьких трав». Таким образом, в иудео-христианской традиции у страдания могут быть разные функции: испытывать и укреплять веру, сближать с Богом, ослаблять нашу привязанность к материальному миру и обращать нас к Богу как к самому сокровенному и надежному прибежищу.