реплику. Время до праздника таяло, подобно белой измороси, покрывавшей по утрам подоконники, а я подозревала, что на сцене булочник онемеет. И неожиданно изобразит нормальный, безмолвный дуб.

Прошло четырнадцать дней, а Этан так и не появился.

Я поймала себя на том, что все время смотрю сквозь витрину на улицу. А не остановится ли экипаж рядом с «Пряной штучкой»? Однако все кебы проезжали мимо.

– Вали из леса, злогиня! – раздался в торговом зале душераздирающий вопль. От ужаса я подпрыгнула на кровати и проснулась. Стаффи недовольно заворочалась рядом. За окном было еще темно. В камине почти прогорели поленья, и комната стремительно остывала.

– Господин дерево, если вы не перестанете ошибаться, то ваша роль достанется господину кусту! – объявила недовольным скрипящим голосом Понфле. Казалось, что театралы говорили не в торговом зале, а под дверью нашей с подругой спальни. Я нащупала под подушкой карманные часы, отщелкнула крышку и пригляделась к стрелкам.

– Шесть?! Кто их впустил в дом?

– Известно кто, – пробубнила Стаффи, – наш энтузиаст.

Казалось, что мне всего лишь приснилось, будто театралы разошлись в два часа ночи, после того как в лавку ворвался взбешенный муж Фанни. Но нет, скандал точно был.

– Чем драконша его подкупила? – проворчала я, стараясь поймать последние крохи сонной дремы. В День независимости все королевство обычно отсыпалось, и только в «Пряной штучке» полным ходом шла генеральная репетиция.

– Дала роль, – отозвалась Стаффи.

– Главную?

– Наиглавнейшую, – фыркнула подруга, поворачиваясь на спину. – третьего эльфа. Он даже какую-то реплику произносит.

– Умри, злобная баба! – выкрикнуло дерево, вернее, булочник Одли, его изображавший.

– Убирайся из леса, злая колдунья! – бабахнул ему в ответ хор голосов.

– Не понимаю, у них, что ли, семей нет? – разъярилась я. – Никому не надо тыкву мясом начинять?

– Скорее всего, они решили позавтракать у нас. Наверное, еще и семьи притащат. Ирвин четыре дня мясо мариновал. Утверждал, что жаркое будет таять во рту, но голос звучал неуверенно.

– Оно стухло, – уверенно заявила я.

– Проверим на резчике, раз плотник не вернулся, – мрачно предложила Стаффи. – Если что, аптекарь откачает.

– И как мы докатились до такой жизни?

– Не знаю, как ты докатилась, а меня бросили у алтаря, – напомнила подруга, взбивая подушку.

– Я сейчас говорила про себя и коня.

К слову, вопрос был насущный и мучил меня уже не первый день. Как мы с конем докатились до такой жизни? Ведь казалось тихая провинция, никаких потрясений, открывай лавку и торгуй тихонечко перцем. Когда все пошло наперекосяк, и в моем торговом зале пустил корни местный любительский театр?

Я ожидала, что завтрак выйдет шумным и нервным, но опасения не оправдались. К тому времени, как за окном разыгралось прозрачно-желтое осеннее солнце, а мы со Стаффи спустились, «Дюжина драконов» разошлась по домам, чтобы провести традиционную праздничную трапезу на собственной, а не нашей кухне.

Однако за неделю привыкшие к шумной толпе, прописавшейся в лавке, мы без аппетита ковыряли в тарелках. Кусок в горло не лез. Подмастерье – волновался из-за выступления, Стаффи вдруг припомнила, что если бы «Котик» не упрыгал в чащу, они бы сейчас точили тыквенную мякоть в семейной норке, а я поглядывала на пустой стул, как-то неожиданно ставший «местом Этана», и аппетит пропадал.

– Во сколько начинается конкурс? – спросила я.

– В двенадцать, – нервно сглотнул Ирвин.

Втроем мы посмотрели на часы, висевшие на стене и приколоченные сбежавшим плотником. Было начало одиннадцатого, дорога до мэрской площади занимала не больше десяти минут.

– Пойдем? – спросила я.

– Иначе Ирвин опоздает, – согласилась Стаффи.

Не сговариваясь, мы дружно встали из-за стола и начали собираться на праздник.

Подмастерье одевался долго, как девица. Изнывая от духоты, мы поджидали актера в натопленном торговом зале, и он явился в подозрительно закрытом пальто, из-под которого торчали худые обтянутые плотными чулками ноги.

– Ирвин, – сдержанно кашлянула подруга, – ты забыл надеть брюки.