За свою смену космодиспетчер «Востока» успевает вымотаться так, что ни о какой собранности и концентрации на работе и речи не идет, и, разумеется, никому и в голову не пришло бы оставлять его сверхурочно. Малейшая ошибка «воздушного дирижера» может обойтись слишком дорого.

Но мне выматываться было не с чего, и мы обе хорошо это понимали.

— А остальные четверо что? — больше из принципа поинтересовалась я.

На «Севере» диспетчеров шестеро. Для такого огромного космопорта — смешно. Для такого пассажиропотока — неслыханная роскошь. Нас бы и еще сократили, но иначе не получалось составить нормальный рабочий график.

— В Раинею уехали, на праздник, — госпожа Райан пожала плечами.

Могла и не спрашивать. Наверняка и «отравление» Лики объясняется тем, что ее парень счел романтичным увезти свою девушку на ночь в ближайший крупный город, чтобы вместе с толпой запустить пару-тройку летающих фонариков под бой курантов, вусмерть объесться мороженого и встретить рассвет где-нибудь на крыше небоскреба. Национальный праздник, как-никак. Мистическая Белая Ночь, когда якобы восстают из могил мертвецы и призраки, а на болотах поют навки, заманивая в трясину. Чтобы отпугнуть нечисть, люди зажигают все лампы и фонари, развешивают гирлянды и запускают фейерверки.

Раинея, наверное, сейчас похожа на рай. Кто бы удержался?

Но я-то туда изначально не собиралась. И это знали и коллеги-диспетчеры, и, что особенно прискорбно, начальница смены. Она, конечно, сочувствовала и чисто по-женски меня понимала, но деваться было некуда и ей, и мне.

— Хорошо, — вздохнула я и, дождавшись одобрительного кивка госпожи Райан, снова нацепила наушники.

Начальница смены просочилась обратно в коридор, плотно прикрыв за собой дверь. Я лениво потянулась в своем кресле, звучно хрустнув затекшей шеей, и вернулась к созерцанию рабочего лидара, дожидаясь темноты.

У меня хватало причин не стремиться в Раинею, и одна из них постепенно проявлялась в сгущающихся сумерках над болотами.

Сначала на еще светлом небе прорисовалась полупрозрачная дуга растущей луны; следом за ней одно за другим засветились окна в научном городке: те, кто не поехал на праздник, отмечали дома и точно так же зажигали все лампы и фонари.

Темнело.

Промчался по прилегающей дороге автофлакс начальницы, взрезая светом фар вечерний полумрак. Значит, ее сменщик уже заступил на пост и наверняка скоро проведает и меня — но, скорее всего, еще немного повременит.

Я оказалась права. Господин Брингейль предпочел дождаться, пока на небе не появятся звезды, и явился точно к началу шоу. Он не слишком удивился, застав в диспетчерской меня, а не Лику, сдержанно поздоровался и подошел ближе, встав за креслом: с моего места открывался лучший вид.

Сначала звезды, отражавшиеся в болотной воде, плавно закружились, будто сами по себе; их становилось все больше и больше, и в какой-то момент оказалось, что числом они превзошли своих неподвижных сестер на небе. А потом все эти огоньки разом взлетели над топью. В медленном, чинном танце стали обходить старые тропы, полузатопленные гати, и их отражение в воде затмило звезды.

Мы завороженно молчали, будто боясь неосторожным словом разрушить торжественное волшебство момента. Старик и девушка, безмолвные, одни в самой высокой башне среди бескрайних иринейских болот, где множатся далекие, холодные звезды и хороводом мелькают над топью бродячие огоньки.

Будто вселенная опустела. Словно не было тысячелетий прогресса, развития магии и космической техники, будто не было миллиардов людей на окрестных планетах. Как будто мир снова юн, необъятен, полон необъяснимых, волшебных вещей и зловещей красоты, за завесой которой прячется первозданная, мистическая сила.

«Кэнвилл корф». Болотные огоньки.

Свечи мертвецов.

Мы оба смотрели вниз, на болота и озеро, и поэтому не заметили, как одна из звезд на небе начала двигаться с куда меньшей грацией, нежели ее земные товарки. Зато истошный вопль в моих наушниках, кажется, услышал весь порт.

— «Север»! «Север»! Запрашиваю аварийную посадку! — ударившийся в панику пилот, похоже, и думать забыл о том, чтобы назвать хотя бы класс своего корабля.

Но у меня немедленно зачесались уши и засвербело в носу, и это было индикатором едва ли не более надежным, чем техпаспорт звездолета.

— «Север» на связи, — отреагировала я и, чихнув, отправила кораблю координаты и автоматически рассчитанную траекторию. — Выделена ячейка 4А.

Господин Брингейль к этому моменту уже выбегал в коридор, экстренно вызывая ремонтную бригаду и единственную на весь космопорт медсестру, но я все-таки успела крикнуть ему вслед:

— Корабль хелльский, им для ремонта может понадобиться маг!

…которого, естественно, в штате не было. Иначе я бы сюда ни за что не пошла работать.

Начальник смены машинально кивнул и скрылся за дверью, а я повернулась к мониторам и увидела, что данные почему-то никуда не ушли. В наушниках царила драматическая тишина. В рабочих сенсорах — тоже, и я не знала, радоваться мне или грустить по этому поводу. Но дальнейшие действия,