стороны мистера Кейна, а значит, станет темой номер один для желтых таблоидов, которые так любят перемывать косточки и обсуждать скрывается ли под свободными платьями животик или это просто лишняя пицца?

Это было катастрофой. Еще и потому что две недели назад Эдвард рассказывал байку об актрисе, которая решила поменять дизайнерское платье за несколько часов до «Оскара». Я и тогда не поняла этой шутки о реалиях Голливуда, а теперь мне и подавно было не смешно. Шутка сводилась к тому, что дизайнерские дома заранее заключают контракты со звездами и после поставляют им наряды на обозначенные мероприятия. И в том, как по-дурацки бывают иногда одеты звезды, виноваты не они сами и не их стилисты, а дизайнеры домов мод, чьи изобретения иногда просто-напросто несовместимы с жизнью, но контракт ведь уже заключен. Не отвертеться.

Такие договора к тому же исключали возможность, что звезды появятся в одинаковых платьях или же все отдадут предпочтение какому-то одному модельному дому.

Короче говоря, менять за несколько часов до выхода платье, было сродни тому, чтобы изобрести машину времени и помочь «Титанику» избежать катастрофы. Одним словом — невозможно.

— Что случилось? Ты так и не спустилась к завтраку.

Я моргнула и пришла в себя. Оказалось, что все это время я так и стояла голая перед зеркалом, держа руки на животе.

Алекс тут же положил свои руки поверх моих, правда, ненадолго. Через миг его руки уже поднялись к груди, избегая, впрочем, сосков, а губы скользнули к голым плечам.

— Детка, что не так? — повторил он.

— Платье, -— выдохнула я, откидываясь назад под его лаской и поцелуями, которые становились все более горячими.

От убрал волосы с моего плечами и спросил:

— И что с ним? — вернулся к поцелуям.

— Все сразу поймут, что я беременна.

Алекс остановился.

— Никто ничего не поймет на этом сроке. Тебе просто кажется.

Я повернулась боком. Внизу живота появился бугорок. Раньше его там не было!

— Смотри! Мне не кажется.

Алекс опустился на колени и поцеловал низ живота.

— Тебе кажется. В книгах пишут, что это просто начинают расслабляться мышцы пресса. И у худых и стройных животик может появляться чуть раньше. Но, фактически, в твои пять или шесть недель сейчас еще ничего не заметно.

Он вдруг отвел трусики в сторону и сказал, перебирая пальцами:

— Посмотри, как ты стонешь, когда я делаю так, — он стал перебирать пальцами. — Детка, когда я увидел это в первый раз, я не смог устоять.

— И тем не менее, — я тяжело дышала, — ты устоял от соблазна взять меня прямо там.

— Я не продержался и сутки, — прошептал он. — Ты знаешь, что стала пахнуть иначе?

— Хуже? — вспыхнула я.

— Кто сказал хуже? Иначе. Ты пахнешь теперь так сладко, как лучший сорт шоколада. Так соблазнительно.

Пальцы вытворяли невероятное в трусиках.

— Устоишь? — спросил он, глядя на меня снизу вверх, но не дождался ответа.

Коснулся губами и провел языком по изнемогающему клитору, а я задохнулся от ощущений и того, что все это по-прежнему происходило перед зеркалом в полный рост.

— Алекс… стой…

— У нас здесь нет такой же тумбы, как там. Так что придется стоять.

— Только, пожалуйста, уйдем от зеркала…

— Я хочу видеть. Помнишь, как ты насаживалась на мой палец впервые? — прошептал он, играя во мне пальцами. — Я помню. Знаешь, как это чертовски завело меня? Разве мог я отпустить тебя после?

— А как ты объяснил тогда Эдварду, из-за чего хочешь поменять рейс? — просила я, отдышавшись.

— Сказал, что пропустил конференцию с главным сценаристом, и теперь мне лучше полететь с тобой, чтобы успеть за восемь часов полета выяснить все, что необходимо для роли.

— А почему ты вообще пропустил ту конференцию? — встрепенулась я. — Я убила весь день на то, чтобы сделать укладку и макияж и вообще хорошо выглядеть.

— Ты определенно выглядела хорошо, когда мы встретились, — хмыкнул он. — Удивительно, что это все было для меня, а я даже не знал об этом, когда увидел тебя на вечеринке.