Долгие минуты спускались с лестницы. Пользоваться лифтом запретил Горислав, сказав, что у тварей хватило бы способностей уронить и подъемник. Вышли на улицу. Петр поколдовал с креслами, превращая их в лежанки. На одну и была помещена Любимова. Александр, тихий, пришибленный, не стал спорить и тоже без слов улегся на имитацию кровати. Марьяна пристегнула их с Радой ремнями безопасности и села рядом.
Фамильный снова устроился за рулем, Князев на месте пассажира. Дарья категорически отказалась ехать лежа. После всех треволнений, да удара об стену, ее просто-напросто укачало бы. Еще не хватало краснеть за взбрык организма.
— Живы? — спустя некоторое время спросила Кузнецова.
— Наверное, — протянул Александр. — Еще не понял.
У Дарьи хватило силы только кивнуть.
— Ну и замечательно, криво улыбнулась девушка. — С боевым крещением вас, товарищи.
Первоцвет невольно шмыгнула носом, Александр сморщился, словно глотнул уксуса, и прикоснулся пальцами к разбитой губе. Рада, будучи в отключке, никому ничего не ответила.
— Появились вопросы? — поинтересовалась Марьяна.
— Да, — проговорила Дарья. — Вы, вообще, кто такие? И куда нас везете?
Собственно, с этого и надо было начинать.
— Ваши наставники, я же уже говорила, — ответила Марьяна. — А едем мы сейчас в штаб.
— Не слишком понятно, честно говоря.
— Ничего страшного, потихоньку все станет ясно.
Успокоила, называется. Вот только Первоцвет такой ответ не удовлетворил.
— У меня тоже вопрос, — пробурчал Вольный и прикоснулся к сломанному носу. Его лицо опухало и вот — вот было готово превратиться в морду панды. — Меня очень интересует, что это за монстр?
— Тварь.
— Не особо информативно.
— Порождение Пустоты, — еще больше запутала Кузнецова. — А точнее, кровожадное создание, питается энергией смерти и страданий. Может расти и видоизменяться. Именно для борьбы с Пустотой и были созданы защитники.
— Пустота, твари, это уже слишком, я на такое не подписывалась, — пробурчала Дарья, и машинально глянув на Раду, спросила. — То чудовище, оно убило ее отца?
— Да нет же! — воскликнула Марьяна. — Не человек он вовсе, тварь. Часто так. Залезают в мысли или в память и имитируют близкого или знакомого, того, кому жертва хоть немного доверяет и не опасается. А от человека, по-настоящему ничего и не удается взять, только оболочка. Все ради того, чтобы застать врасплох, чтобы не сопротивлялись, не могли сражаться. Пустота или сами тварюшки, не знаю, обязательно чувствуют рождение тройки. Уничтожить только что инициированных полезно, столько энергии толком даже не усвоенной, выходит наружу. Жри, не хочу! Потому-то носитель и просит не разделяться и не уходить с места инициации, втроем разобраться проще. Сам-то носитель тоже чувствует рождение и отправляет к новичкам ближайшую тройку…
— Подожди! — прервала Дарья. — Не понимаю, Пустота — это что?
— Хм. А что вам успел поведать Марк?
Первоцвет пересказала все, что помнила из рассказа жениха. К концу монолога глаза Марьяны расширились от удивления.
— Проблема? — поинтересовался Александр. — Нам дана неверная информация?
— Нет, скорее неполная, — замотала головой девушка. — Не успел, видимо, Гембел рассказать до конца. Ладно, объясню сама. После уничтожения безумного мстителя появилась новая угроза. Нечто, не имеющее определенных форм и границ, питающееся жизненной силой. Пустота. В Пустоте рождаются твари, по сути, эдакие ходячие рты. Их единственная функция — вернуть и приумножить энергию, из которой они произошли. То есть убивать. Я не знаю, откуда появилась Пустота, но уже многие столетий защитники ведут борьбу именно с этой напастью.
— То есть, мы превратились в супергероев типа человеков — пауков? — хмыкнув, подытожил Александр.
— Почти, — скривила губы блондинка. — Даже главный злодей, и тот, у нас имеется. Но вы не обольщайтесь, мы не всесильны. И не бессмертны.
— Марьяна, — позвала Дарья.
— Если хочешь, можешь называть меня Яной, — улыбнулась та.
— Как скажешь. Яна, у нас есть возможность отказаться?
Кузнецова замялась и опустила глаза.
— Сама — то, как думаешь? — обернулся, до того молча едущий Петр.
Дарья пожала плечами.
— Нет, нет и еще раз нет! Ни у вас, ни у нас, уже нет возможности отказаться, повернуть назад. Все мосты в прошлую жизнь сожжены в тот самый
