– Хорошо, – сказал он и хмыкнул. – Значит, мое дело сделано.

Путешественники из Даунерс-Гроув твердо вознамерились остаться с Кэшем до самого конца. Они позвонили домой и сказали семьям, что вернутся на несколько дней позже, чем собирались. Обмолвились только, что встретили нового друга, который заболел и лежит в больнице, а они останутся с ним, пока его не выпишут. И совсем не устыдились, потому что, как научил их Кэш, лгать и не говорить всей правды – не одно и то же. К счастью, родители не стали возражать, потому что даже удар метеорита не смог бы заставить друзей покинуть актера.

Неделя шла, и с каждым днем Кэшу становилось все хуже. К четвергу он перестал чувствовать ноги. К пятнице – руки. К субботе перестал есть и пить. К воскресенью перестал говорить и открывать глаза. А затем, в понедельник десятого июля Кэш Картер вздохнул в последний раз и мирно скончался в очень тихой комнате в окружении новых друзей. Над собственной жизнью актер имел очень мало власти, но умер в точности так, как того и хотел.

С тех пор каждый раз, когда Тофер, Джоуи, Сэм и Мо вспоминали Кэша, он представлялся им не персонажем из сериала и не пациентом на больничной койке. Нет, они воображали, как актер за рулем глянцевого и блестящего «Порша»-550-Спайдер мчится по открытой дороге загробного мира и разыгрывает, развращает и уговаривает на всевозможные прегрешения всякого наивного ангела, какой попадется по пути. Таким Кэша Картера никто больше не видел, и именно такого Кэша Картера им всегда будет не хватать.

Десятого августа, ровно через месяц после смерти Кэша Картера, Тофер, Джоуи и Мо сидели в своем любимом китайском ресторане в Даунерс- Гроув под названием «Вок-Котелок». На следующий день им всем предстояло разъехаться по колледжам, а потому друзья собрались отметить последний совместный обед перед расставанием и с нетерпением ожидали Сэма. Волновались они не просто потому что были голодны, но еще и потому что в этот день Сэм решил рассказать матери правду о своей трансгендерности. Все хотели поскорее узнать, как отреагирует Кэнди Рей Гибсон.

– Вот он, идет! – сказала Мо, завидев Сэма в окне. – Господи, я так волнуюсь, будто это мне самой пришлось признаваться, что я трансгендер!

– Только ты в такое время можешь перетянуть одеяло на себя, – фыркнул Джоуи.

Сэм вошел в ресторан и сел за столик. Друзья уже чуть ли не подпрыгивали от возбуждения и даже не стали здороваться, а сразу перешли к делу.

– Ну-у-у? – поторопил Сэма Тофер.

– Ну-у-у-у… – протянул Сэм, и друзья приникли поближе. – На самом деле все прошло лучше, чем я думал.

– Это же здорово! – обрадовался Джоуи.

– Не поймите неправильно, рыданий было много, – начал Сэм. – Но в целом мама восприняла новость довольно неплохо. Мне даже не пришлось объяснять, что вообще такое трансгендер – и на том спасибо. Судя по всему, в прошлом сезоне «Анатомии страсти» был транс, и моя мама вообразила себя знатоком на эту тему. Хотя вопросами она меня завалила – не из-за нее ли это все, вдруг я транс потому, что она плохая мать, могла ли она хоть как-то это изменить, бла-бла-бла. Но когда я заверил ее, что дело совсем не в ней, мама смирилась. Даже как-то слишком смирилась – заставила меня вместе с ней шесть раз переслушивать песню Леди Гаги «Я родилась такой».

– Сэм, это просто замечательно! – Мо обняла его. – Ты ведь всю жизнь этого дня боялся!

– Да, приятно наконец больше ничего ни от кого не скрывать, – согласился Сэм. – Я рассказал ей про клинику в Провиденсе, где собираюсь пройти первый этап гормонотерапии. Она хотела встретиться там со мной и за компанию пройти сеансик эстрогена. Пришлось объяснять, что это дело посерьезнее, чем забежать в салон красоты на маникюр.

Джоуи был просто счастлив за друга, но грусти скрыть не смог.

– Джоуи, все хорошо? – спросил Сэм.

– Конечно, – ответил тот. – Я очень за тебя рад. Жаль только, что со мной все не так просто.

– Ты до сих пор с отцом не разговариваешь? – спросила Мо.

– Ни слова за все время, – вздохнул Джоуи. – Но с мамой мы через день ходим обедать. Разводит какой-то театр – вечно в вуали и в солнечных очках, чтобы не дай бог никто из церкви ее не узнал. Приходится постоянно ей напоминать, что я все-таки просто гей, а не террорист какой-нибудь.

– Очень обидно, конечно, что отец тебя выгнал, но все-таки как же здорово с тобой жить! – сказал Тофер и обратился к остальным: – Джоуи очень помогает нам с мамой, присматривает за Билли. А по выходным печет самые вкусные на свете оладушки. Представляете, мама вчера его назвала своим сыном и даже глазом не моргнула.

– Спасибо, что позволили у вас остаться, правда, огромное, – ответил Джоуи. – Прямо отпуск какой-то получился. Билли славный парнишка, не то что эти нехристи, с которыми я раньше жил.

Друзья сидели прямо перед Мо, но она все равно звякнула ложкой о стакан, чтобы привлечь их внимание.

– У меня тоже некоторые новости, – объявила она. – Сегодня я ухитрилась убедить отца дать мне денег на Колумбийский.

– С ума сойти! – выдохнул Сэм. – Как тебе удалось?

– Надавить на жалость не вышло, поэтому я выбрала другой путь – шантаж! – гордо поделилась Мо. – Я ему пообещала, что если не согласится, то я когда-нибудь сдам его в дом престарелых с самыми разгромными отзывами на Yelp. И он уступил!

Все расхохотались и дали друг другу «пять».