Этот взгляд стал последней каплей, и чувство вины захлестнуло сердце Сэма. Оно было так сильно, что он даже побоялся захлебнуться. Больше Сэм не мог скрывать от Тофера правду. Как только они останутся наедине, он должен все рассказать – и поскольку Сэм понятия не имел, как отреагирует Тофер, этого момента он боялся как чумы.

Позднее в отеле «Вигвам» Сэм не мог сомкнуть глаз в мыслях о грядущем признании. В полночь он решил пойти прогуляться, собрал вещи и тихо выскользнул из номера три, не разбудив друзей.

В Олд-Тауне было совершенно безлюдно. Сэм следил, не прячется ли кто-нибудь в тени, но вокруг не было совсем никого – только он наедине с мыслями. Пару часов Сэм блуждал по улице, но в старозападном районе города решения не нашел.

Сэм сел на скамейку у музея Банди и Клэр и понадеялся, что призрак Клэр Кармайкл явится к нему и посоветует, как сбежать от его собственной беды.

– Эй, капитан Джейнвэй!

Сэм подскочил, услышав внезапный окрик. Звук прокатился эхом по пустынной улице, но никого не было видно.

– Наверху!

Он поднял взгляд и увидел на крыше тюремного музея Кэша. В одной руке тот держал открытую бутылку «Джонни Уокер Блэка», а в другой – одноразовый стаканчик, из которого и прихлебывал. Глаза у него блестели, лицо искривилось в улыбке – Кэш явно уже был пьян. Сэм издалека чувствовал исходящий от него запах виски.

– Ты чего там делаешь? – позвал он.

– Отрываюсь, – расхохотался Кэш. – Тоже не спится?

– Про колледж размышляю, – солгал Сэм. – Хотя это мелочь, если сравнить с твоими проблемами. Неудивительно, что ты не спишь.

– Да, говнодень нынче выдался, – согласился Кэш. – Ну и еще в моем вигваме пахло кошачьей мочой и былыми ошибками. Залезай сюда, если хочешь, незачем нам блуждать в ночи одним.

Сэм пожал плечами – больше заняться было нечем.

– А как залезть-то?

– Тут с обратной стороны лестница рядом с мусорками, – объяснил Кэш.

Сэм нашел лестницу и забрался на крышу. Вид сверху был примерно тот же, что со скамейки, но зато вдали виднелись огни центра Амарилло и других районов.

– Выпить хочешь? – предложил Кэш.

Сначала Сэм думал отказаться, но решил, что в нынешнем настроении ему не помешает.

– Никогда раньше не пила, – сказал Сэм. – А заснуть поможет?

– Как молоко матери, – заверил его Кэш.

Актер налил виски еще в один стаканчик для Сэма и наполнил до краев свой собственный. Затем, закинув голову, осушил его до дна, и Сэм последовал его примеру. И тут же принялся кашлять и давиться, будто от яда.

– На вкус как серная кислота! – выдохнул он. – Как ты это пьешь вообще?

– Сначала жжется, зато потом совсем ничего не чувствуешь, – сказал Сэм. – А мне сегодня это очень кстати.

Актер снова наполнил стаканы, и вместе с Сэмом они выпили еще. Вторая порция пошла лучше, но все равно было не слишком приятно. Сэм ощутил, как розовеют щеки, а разум замедляется, будто он принял слишком много лекарства от кашля – это было неплохо. И еще слова посыпались из него быстрее, чем он успевал думать, что несет.

– Жаль, что весь мир от тебя никак не отвяжется, – сказал Сэм. – Это просто жестоко, что люди так тебя оценивают. Будто все забывают, что ты обычный человек, просто потому, что ты снимаешься в сериале.

– Да я уже привык, – отмахнулся Кэш. – Когда становишься знаменитым, теряешь право на человечность. Так уж заведено, и нет смысла об этом ныть. Примерно так же люди когда-то относились к королям: всё весело и классно до новой революции, и вот тогда не сносить тебе головы. На этой неделе моя очередь быть Марией-Антуанеттой, на следующей будет чья-нибудь еще.

– Но это ведь все равно несправедливо, – настаивал Сэм. – И мне, кстати, наплевать, что там говорят эти тетки из «Панели». Ты обязательно еще найдешь себе работу. Любой студии и режиссеру очень повезет заполучить к себе в проект такого популярного и талантливого актера. Глупо считать иначе.

– О нет, здесь они как раз правы. – Кэш рассмеялся. – Но это давно не новость – я об этом знал еще со второго сезона. Никогда не забуду, как режиссер не позволил мне пойти на кастинг его ребута «Крошки из Беверли-Хиллз». Хуже унижения не придумаешь. Но меня это, в общем-то, не особо волнует. Се ля ви и все такое.

Актер глотнул прямо из бутылки и уставился на огни города. Сэм не понимал, как он может так равнодушно говорить об этом.

– А что тогда тебя волнует? – спросил он. – Извини, если лезу не в свое дело, просто если бы целый мир такое говорил или думал обо мне, мне бы жить