– Да он тебя боготворит. Вы такая замечательная пара, вы созданы друг для друга, и не может это просто так измениться.

– Все кончено. Жюль. Мне так грустно. По-настоящему грустно.

– Телефон… из-за громкой связи я тебя не расслышала. Чертов «Веризон»!

– Я знаю, – с трудом ответила Эш. – Дурацкая связь, всегда прерывается.

Когда невольно становишься виноватой в разводе своих самых старых и самых близких друзей, ни о чем другом думать невозможно. Жюль открыла это для себя в заключительные недели в «Лесном духе», когда вновь пришлось заниматься повседневными заботами лагеря, но при этом чувствовать, что посвящать себя работе она способна лишь отчасти. Итан действительно бросил Эш. Он отказался брать ее с собой в запланированную поездку в Азию. Вернувшись из Праги, Эш несколько дней провела в Нью-Йорке, но не смогла сидеть дома одна и вместо этого в середине августа улетела на ранчо в Колорадо, взяв с собой Мо и весь состав, занятый в ее следующей постановке, так что теперь с ней были сын, актеры, сценарий и работа. Она знала: работа – единственное средство от потрясения и горя.

Постепенно Эш исчезла из жизни Жюль. Она клялась, что это никак не связано с тем, что именно Жюль произнесла те слова о Гудмене, которые Итан услышал в машине.

– Мне просто нужно на время залечь на дно, – объясняла она. – Я не могу больше думать о вещах, которые напоминают мне обо всем этом.

Она имела в виду людей.

– Я позвоню тебе, – неопределенно сказала Эш. Но так и не позвонила.

Жюль размышляла о том, как же им с Деннисом все-таки удалось вернуться сюда, в это шумное, прекрасное место, где проходила ее юность. Но загвоздка, похоже, оказалась в том, что она больше никогда не сможет видеться с людьми, которых полюбила, впервые попав сюда.

– Позвони Итану, – сказал как-то вечером Деннис, когда они сидели в доме Вундерлихов, отвечая по электронной почте на родительские письма, приходившие в совершенно невообразимом количестве. Жюль со стыда сгорела бы, если бы мама хоть раз позвонила в лагерь, когда она туда ездила. А нынешние родители не могут и не станут держаться в стороне. Они хотят знать, какие занятия посещают их чада, участвуют ли они в сценических постановках, и какие роли играют.

– Поговори с ним, – сказалс Деннис, не отрывая глаз от ноутбука. До конца лагерного сезона оставалось девять дней, а на следующий день Вундерлихи приезжали из Мэна, чтобы провести намеченное обсуждение итогов лета. Жюль понятия не имела, что они скажут. Наверняка кто-нибудь из лагеря расскажет им о происшествии с ламами, а о том, что Ноэль, к несчастью, пришлось уехать, они уже знают. Бог весть что они подумают о работе, которую проделали Жюль и Деннис. Но Жюль была так расстроена разрывом Эш и Итана и собственной ролью в этом, что едва могла думать о лагере прямо сейчас.

– Я не могу звонить Итану, – сказала она. – Ты же его знаешь. Высоконравственный Итан. Я уверена, что сейчас он и меня ненавидит.

– Он не может тебя ненавидеть. Разве что мимолетно.

– А почему?

– Сама знаешь, – сказал Деннис.

Вундерлихи приехали на следующий день в свободное от занятий время. Жюль и Деннис провели их по территории, показывая, как проходит вся здешняя здоровая и плодотворная деятельность. Едва ли нужно прилагать какие-то усилия, чтобы побуждать детей разбиваться на группы, шить костюмы и строить большие планы.

– Мы не довели лагерь до ручки – беззаботно сказал Деннис.

– Пока что нет.

Мэнни с его непослушными бровями и Эди в большой соломенной шляпе походили на снисходительных бабушку и дедушку, которые приехали навестить внуков. Они то и дело кивали, одобряя увиденное.

Когда настало время обедать, все четверо сели за отведенный для них стол у окна в общей столовой.

– Все замечательно, – сказал Мэнни. – Мы не ошиблись, когда передали вам лагерь.

– Не ошиблись, – эхом отозвалась Эди. – Мы думали развиваться в другом направлении, но рады, что стали работать с вами.

– Ну и ну! – сказал Деннис. Они с Жюль смущенно засмеялись. Повисла пауза, все замолчали.

– Дела идут так хорошо – сказал Мэнни, – что мы хотим сделать вам еще одно предложение.

– Давайте, – сказал Деннис, довольный, что его похвалили. Его редко хвалили за работу, и Жюль заметила, что он заинтересовался. Похвала бывает приятнее самой работы.

– Мы хотели бы предложить вам взять на себя заботу о лагере на пять лет, – сказал Мэнни. – Пятилетний контракт. Условия мы написали. На протяжении пяти лет вы сможете управлять лагерем так, как посчитаете нужным. Год – это ничто. Пока вы только присматриваетесь. За пять лет не только вы сможете превратить лагерь в такое место, каким вы хотите его видеть, но и мы перестанем за него волноваться. Мы можем вообще не вмешиваться. Для нас это станет облегчением, чтобы вы знали. Все эти годы мы вкладывались в мельчайшие детали, работали не покладая рук. Может быть, теперь мы могли бы заняться чем-нибудь еще.