Хан в очередной раз убедился: его «шестое чувство» сработало на все сто. Ну почему? Он ведь так надеялся ошибиться.

Когда Ева заговорила, Хан ощутил нечто странное. Вроде ничего особенного, но вот это желание слушать ее, внимать и соглашаться… Неявные, но весьма отчетливые признаки. Потому что он успел немного узнать девушку. И она не была оратором, который в состоянии загипнотизировать толпу. А тут прямо речь, от которой мурашки по коже и желание встать перед Евой на колени и покаяться во всех грехах. Мимолетное желание, конечно, но все же.

А потом она достала платок, и сердце Хана пропустило удар. Слишком хорошо он знал узор кружева. И едва не выругался от неожиданности. Замешкался буквально на пару секунд. Еве этого хватило, чтобы удрать. А ему понять, что не следует сейчас пытаться ее догнать и все объяснить. Ева в ярости и плюс еще наверняка ревнует.

— Ты чего? — услышал он голос Ирен и понял, что сидит с ухмылкой на лице. Это что же, ему приятно, что Ева ревнует? Да ладно? С чего? Хан тряхнул головой, возвращая себя в реальность. И сурово уставился на Ирен. Но ту смутить было нелегко. Она сидела, вся подавшись вперед, и с интересом изучала лицо собеседника.

— Так тебе нравится Ева?

— Ирен, вот только…

— Вау, Хан, — захлопала в ладоши нахалка и понизила голос. — Ты же никогда не влюблялся. Вау, а чем она тебя зацепила? Ты ей тоже нравишься, по взгляду было видно. И она бы не ушла, будь к тебе равнодушна. Вау, вау! Ох…

— Именно, что ох… — согласился Хан, поняв, о чем подумала Ирен. Их помолвка никуда не делась. И выхода из нее они пока не отыскали.

А вообще урок ему на будущее: никогда и ни от чего не отмахиваться. Иначе потом придется расхлебывать столько…

— Ты куда? — окликнула Ирен, стоило Хану встать из-за стола.

— По делам, — бросил он нетерпеливо, — будь добра, хоть ты не сбегай сегодня. И давай тоже шевели мозгами, что нам с тобой делать.

Он запомнил, что Ева собиралась с кем-то встретиться. Пусть встречается, а потом они поговорят. Даже если ему придется перекинуть ее через плечо и уволочь куда-нибудь.

Упускать ее из виду Хан не собирался. И сейчас хотел созвониться с одним из осведомителей Ордена, которые были практически в каждом городе. Пусть выяснит, куда поехала Ева. А пока стоило просмотреть документы, что прислал программист. Кажется, в голове Хана начинала складываться картинка. Где роль Евы была не самой счастливой.

В одном он был уверен: о свойствах платка она не знала. И пока выносить ей приговор рановато.

Хан даже не догадывался, что после его ухода Ирен некоторое время сидела неподвижно, задумчиво глядя на белую скатерть и тарелки с почти нетронутой едой. Потом обернулась на охрану, показала им язык и полезла за телефоном. Ее распирало посоветоваться с кем-то. Но немногочисленные подруги не поняли бы: они все благополучно вышли замуж за тех, кого выбрали родители. И вели размеренную жизнь, занимаясь детьми, домом и мужем.

Поэтому Ирен собиралась пообщаться с братом. Благо у того был поздний вечер. Даже если он с какой-то очередной красоткой, то ничего страшного: ради сестры оставит пассию на время. Все равно они у него одноразовые.

— Ирен, минуту, — ответил на звонок Богдан. На заднем фоне слышался шум, словно брат находился в большом помещении.

— Ты занят?

— Нет, я в ресторане.

— Я тоже. Мы можем поговорить?

— Да. Что случилось?

— Это насчет Хана.

— Ирен, он там работает. Войди в положение, — в голосе Богдана забота невероятным образом смешивалась с легким раздражением.

— Я знаю. Только время на Еву у него есть.

— Ирен…

Та мигом сообразила, что к чему, и заторопилась прояснить ситуацию. А то Богдан любил порой додумывать.

— Богдан, все в порядке. Она мне нравится и лучше всех тех, что у него были. Мне кажется, он к ней тоже относится по-особому.

— Ты с ней знакома? — судя по голосу, брата это в восторг не привело.

— Да, мы случайно познакомились в городе. Это не важно, я хотела поговорить о другом.

— Слушаю тебя.

— Понимаешь, эта помолвка с Ханом… все это неправильно, — выдохнула Ирен и облизала губы. Ну вот, сказала.

Брат помолчал пару секунд, прежде чем ответить:

— Только не говори, что ты его не любишь!

— Люблю. Только как брата. Вы для меня оба одинаково дороги, и одна мысль о том, что мне придется целоваться с ним, вызывает чувство неправильности. Это все равно что целовать тебя. В щеку можно, но все остальное уже инцест.