– Потери вы тоже… нивелируете, господин генерал-фельдмаршал? – сварливо пробормотал Гитлер, изучая собственную ладонь. Пальцы все еще легонько подрагивали, но уже меньше. По крайней мере, для того, чтобы это скрыть, теперь не приходилось намертво вцепляться в подлокотник.
– Повторюсь, это война, мой фюрер. А на реальной войне может случиться всякое…
– Все это, безусловно, так, но пока я так и не получил ответа на заданный вопрос. Что вы – именно вы! – думаете о неожиданных успехах русской армии? Что это? Случайность? Нелепое совпадение? Или нечто иное, что нам еще стоит выяснить и к чему необходимо отнестись с особой серьезностью? Сейчас мне не нужны никакие подробности, об этом поговорим позже. Ваше мнение, вкратце?
– Слушаюсь, мой фюрер. Нет, я не считаю, что большевики внезапно научились воевать. Полагаю, им просто повезло. В июне несколько командиров батальонного уровня проигнорировали приказ своего командования и в ночь на 22-е вывели войска из расположения. Разумеется, это не могло ничего существенно изменить, но на этих участках фронта нам пришлось потерять несколько лишних дней. А вот остальное? Кое-кто из моих подчиненных склонен считать, что июльские проблемы связаны именно с этим, но я с подобным категорически не согласен. Полная чушь! Поэтому повторюсь, мое мнение таково: большевикам просто повезло! Нелепое стечение обстоятельств, волею судьбы оказавшееся на стороне противника.
– А почти месячная задержка наступления под Смоленском – тоже их невероятное везение и стечение обстоятельств? – упрямо не глядя на генерал- фельдмаршала, осведомился Гитлер.
– Именно так, мой фюрер! Русским удалось удержать стратегическую переправу и вывести часть войск, которые в противном случае неминуемо оказывались в «котле». Плюс их командование задействовало те части, что ухитрились вырваться из нашего окружения в конце июня. А это достаточно серьезное количество живой силы и техники. Именно этим и ничем иным и объясняются все их дальнейшие успехи. Но это ненадолго, поскольку они по- прежнему испытывают серьезнейшие проблемы с логистикой – большевикам не хватает боеприпасов и горючего, которые просто не на чем вовремя подвезти. Да и в воздухе мы в целом по-прежнему удерживаем господство.
Относительно всего только что озвученного генерал-фельдмаршал, откровенно говоря, несколько кривил душой. Или даже не несколько, а достаточно серьезно: на самом деле никакой особо катастрофической нехватки ни в боеприпасах, ни в ГСМ русские не ощущали, о чем весьма недвусмысленно свидетельствовали ежедневные фронтовые сводки. И с подвозом к линии фронта всего необходимого, и с эвакуацией раненых и поврежденной техники большевики вполне справлялись, где-то лучше, где-то хуже, но справлялись. Да и в воздухе тоже не все настолько радужно, но уж об этом пусть сам господин рейхсмаршал[12] докладывает, поскольку его прерогатива.
Несколько секунд в кабинете царило молчание, затем фюрер, скривив в невеселой ухмылке узкие губы, осведомился:
– А вот мне докладывали, что причины могут быть связаны с деятельностью их разведки, которая работает лучше нашей! – Последнюю фразу он практически выкрикнул. – Или вы, господин генерал-фельдмаршал, так не считаете? Тогда отчего операция по форсированию Луги и выходу к пригородам их северной столицы провалилась? Почему Раус с Гёпнером не сумели выполнить свою задачу? Не хватило сил? Тоже помогли те самые вырвавшиеся из окружения части? Или все же потому, что русские раскрыли их планы и ждали, заранее подготовив подлую ловушку?
– Мой фюрер… – несколько стушевался Кейтель. – Обстоятельства случившегося полностью не ясны до сих пор… да, согласен, на первый взгляд может показаться, будто их командование и на самом деле ожидало удара именно в этом месте. Но с другой стороны – было бы странным, если бы большевики вовсе не предполагали массированной атаки на этом направлении. Собственно, об этом говорит и возведенный ими в весьма краткие сроки Лужский оборонительный рубеж. Весьма серьезный, к слову, укрепрайон.
Раздраженно дернув головой, Гитлер обратился к Канарису:
– Господин адмирал, вы тоже придерживаетесь подобного мнения?
– В целом – да, – осторожно ответил тот. – Однако на этот счет у меня имеется некоторая информация, которую я предпочел бы озвучить вам лично. Исключительно лично!
Смерив главу абвера тяжелым взглядом, фюрер кивнул:
– Хорошо. Господа, прошу пока покинуть мой кабинет, заседание продолжим через полчаса – этого времени вам хватит, господин адмирал?
Главный разведчик и контрразведчик рейха четко кивнул:
– Более чем, мой фюрер.
Дождавшись, пока в кабинете останется лишь Канарис, Гитлер вопросительно взглянул на адмирала:
– Итак? О чем вы хотели доложить, Вильгельм?
– Мой фюрер, буквально несколько дней назад я получил от двоих глубоко законспирированных агентов в большевистской столице весьма странную информацию…
Глава 4
Начштаба 24-й армии генерал-майор Кондратов[13], нахмурился:
– Вы точно уверены, товарищ командарм, что они станут наступать именно по этим направлениям? Данные разведки…
– Вот именно, что данные разведки, Александр Кондратьевич! – не дослушав, твердо перебил подчиненного Кобрин. – Вчерашние, а?
