лесу. Была поздняя осень, шел дождь со снегом, и я поняла, что мне конец. Я упала в лужу с ледяной водой, и мое тело покрывалось льдом. Было очень- очень страшно. Страшно, больно и одиноко. Но случилось чудо: меня спас один добрый человек. Я хочу, чтобы ты верила в чудеса. Поверь мне, они случаются.

– Тетя Надя, – улыбнулась девушка, – я ценю вашу заботу. Я уже успела привязаться к вам, как к родной. Но я уже взрослый человек, медик, хоть и не доучившийся. Я трезво смотрю на вещи – болезнь делает людей старше и мудрее. Есть факты, а они, как говорят в милиции, вещь упрямая. Я доживаю последние дни, а мой отец ходит с протянутой рукой по организациям, выпрашивая деньги для донора. Да и донора пока нет. Если случится чудо…

Яна замолчала.

– Если не хочешь обсуждать эту тему, давай ее закроем, – предложила Надя после паузы. – Разве нам больше не о чем поговорить?

– Есть, – улыбнулась Яна.

– О чем же?

– О любви, например. Вы любили по-настоящему?

– Да, любила до потери пульса.

– И пронесли это чувство через всю жизнь?

– Нет. К сожалению, бывает, что от любви до ненависти один шаг. Я испытала это на себе и возненавидела человека, от которого когда-то была без ума. Иногда один поступок может разрушить целую жизнь.

– Вы видитесь с ним сейчас? – Яна так увлеклась разговором, что приподнялась и не заметила, как книга соскользнула с постели и упала на пол.

– С того дня, как я его возненавидела, наши пути не пересекались. И пусть так будет и дальше.

– А мне кажется, надо уметь прощать. По-моему, на это способны только сильные личности.

– Я пыталась так думать, перечеркнула прошлое, начала новую жизнь, но нельзя избавиться от воспоминаний, они тянутся за тобой невидимой нитью. Прошлое разыскало, настигло меня…

Яна молчала.

Она не решалась спросить, что совершил человек, которого эта женщина любила, а сейчас так ненавидит. Когда Надя говорила о своих чувствах к нему, ее глаза потемнели.

Открылась дверь, и в палату вошла женщина. Она была полненькой и круглолицей. На вид ей было около пятидесяти. Было ясно, что эта женщина из деревни. Надя про себя отметила ее сходство с Нашей Асей.

– Всем добрый день, – весело произнесла женщина и широко улыбнулась. – Как тут моя лапушка?

Она подошла к тумбочке и положила на стол большую гроздь винограда.

– Знакомься, – сказала ей Яна, – это тетя Надя. Мы с ней познакомились в больнице и уже подружились.

– А меня зовут Оля, – сказала женщина и по-мужски крепко пожала Наде руку.

Надя собралась уходить, решив, что пришла мать девушки и не стоит им мешать. Она была уже у двери, но потом повернулась и спросила:

– Яна, я все смотрю на тебя и думаю, где раньше мы могли с тобой видеться?

– У меня хорошая память, и я знаю, что прежде мы с вами не были знакомы, – ответила девушка. – Вам, наверное, показалось. У меня довольно типичное лицо.

– Я прекрасно помню твои глаза, – настаивала Надя. – Я не могла ошибиться.

– Ой, девочки, – вмешалась Оля, – это только кажется, что земля большая, а на самом деле это не так. Вы где угодно могли встретиться: на улице, в автобусе, в магазине. Бывает же так: мельком увидишь человека где-нибудь – в транспорте, в аптеке, в больнице, – поговоришь с ним минуту, а в памяти надолго остается его образ. А того, с кем прожил рядом не один год, память не хранит.

– Возможно, – немного поколебавшись, сказала Надя, – но мне все-таки кажется, что я видела глаза Яны очень близко…

– Все может быть, – не стала спорить Оля.

Алексей возвращался домой. Ему удалось разыскать Сизову Алевтину Митрофановну в глухой деревне. Он давно не видел такого запущенного жилья. По двору бегали куры и вместе с ними – маленький поросенок вьетнамской породы. Похоже, что здесь никогда не убирали: вся эта живность так загадила небольшой двор, что Алексей поскользнулся и чуть не упал. В ветхом домике было почти так же грязно, как и на улице. Хозяйка сидела посреди комнаты на самодельном, грубо сколоченном табурете и курила «Беломор». На ней была кофта с дырами на рукавах и глубокие галоши, на которых засох навоз. В комнате было душно и пахло дешевыми сигаретами и перегаром.

Алексей поздоровался и попросил разрешения войти в дом.

– Заходи, раз уж тебя принесла нелегкая, – сказала женщина грубым голосом.

Он смотрел на нее и не мог поверить, что это существо произвело на свет утонченную Надю.

– Вы Сизова Алевтина Митрофановна? – спросил он с порога, потому что никто не предложил ему пройти и присесть.