Мне мама говорит, что иногда я болтаю лишнее, но ведь разговаривать у нас никому не запрещено, тем более что так у меня развивается мышление и речь.

– Послушайте, – сказала Надя, – за этим ребенком нужно ходить и записывать его мысли. Это же философ!

– Я не совсем понимаю, что означает это слово, – призналась Аленка.

– Я потом, на отдыхе тебе все объясню, – пообещала Надя. – А сейчас нам надо идти. Скоро объявят посадку.

– Вообще-то, – Аленка нахмурилась, – я еще не познакомилась со всеми родственниками. Здравствуйте, дядя Веня.

Девочка протянула ладошку Вениамину. Тот взял ее на руки.

– Иди ко мне, умняшка, – сказал он.

– Поставьте меня на землю, – прошептала девочка. – Люди смотрят на меня как на маленькую.

– Ты приедешь ко мне в гости? – спросил Вениамин, присев возле Аленки.

– Конечно! Кроме вас, нам не к кому ездить. К сожалению, у нас больше нет родственников, – ответила девочка, забросив косички на спину.

Сестры наслаждались проживанием в пятизвездочном отеле, и чудесным ландшафтом, и величественным видом вулкана Агунг. Надя все время боялась прикоснуться к детской ручке. На этом были сосредоточены ее мысли, поэтому она весь день находилась в напряжении, ее нервы были натянуты как струны. Но случилось так, что, когда они шли к бассейну, Аленка сама взяла ее за руку. Надю словно ошпарили кипятком. Ее бросило в жар. Женщина стала задыхаться, будто ей перекрыли кислород. Еще один миг – и она лишится чувств! Наде казалось, что ее руки касается еще теплая ручка ее младенца. Женщина сделала глубокий вдох, на миг закрыла глаза и с трудом сдержала крик. Ей хотелось вырвать свою руку, закричать и побежать куда глаза глядят!

«Или сейчас, или никогда!» – сказала она себе. Все силы, которые у нее остались, Надя направила на то, чтобы не отдернуть руку. Она сделала еще несколько глубоких вдохов, и мир перестал раскачиваться у нее перед глазами. В ее ладони лежала детская рука. Она была такой теплой, мягкой, нежной. От нее исходило необъяснимое притяжение, и Наде вдруг захотелось пойти с девочкой далеко-далеко…

– Тетя Надя, – тихий голос Аленки вернул ее в реальный мир, – вы научите меня плавать?

– А ты не умеешь? – спросила она, едва узнав свой голос.

В горле пересохло, и его все еще сжимали спазмы, словно там застрял комок.

– Не-а. Но, говорят, дети быстро учатся плавать.

– А почему мама не водила тебя в бассейн?

– Все по той же причине, – с важным видом ответила Аленка. – Отсутствие денежных средств.

– Не переживай, – сказала Надя, – я научу тебя плавать.

Она показала Аленке в бассейне несколько простых упражнений. Девочка начала упорно их осваивать, в то время как сестры наслаждались приятной прохладой воды.

– Ты часто вспоминаешь наш хутор? – спросила Вера, когда они сидели в шезлонге, наблюдая за девочкой.

– Я сделала все, чтобы вычеркнуть прошлое из своей жизни, – призналась Надя. – Долгое время меня преследовали кошмары. И я решила раз и навсегда забыть о том, что было. В одном я не права: мне не надо было вычеркивать тебя – ты ни в чем не виновата. Это я виновата в том, что не сдержала слово. Поверишь ли, меня все эти годы грызло, подтачивало чувство вины. Прости меня, Верунчик, если, конечно, сможешь.

– Ничего, – сказала Вера, – все нормально. Тебе досталось не меньше, чем мне.

– Значит, ты меня простила? – Надя сжала руку сестры. – Ты не держишь на меня зла?

– Что ты?! Я так рада, что ты нашлась, что ты жива, что у тебя все хорошо.

– Спасибо тебе. Жаль, что папа не дожил до сегодняшнего дня, – вздохнула Надя. – Он был добрым и несчастным.

– Его смерть на совести нашей матери.

– Я не хочу о ней даже вспоминать, – призналась Надя.

– Давай не будем, – согласилась Вера. – Есть более интересные темы для разговоров.

– Например?

– Что бы ты сказала своему бывшему парню, если бы его встретила?

– Сложный вопрос. Во-первых, ему было уже двадцать пять лет. В таком возрасте люди должны быть более ответственными. А во-вторых, я его ненавижу так же, как и свою мать. И в моей душе не осталось никаких желаний, кроме мести.

– Нельзя так долго держать ненависть в сердце. От этого оно может очерстветь.

– Два человека: мать и Он отняли у меня очень многое, и я имею полное право любить весь мир, но только не их. Они заслужили лишь презрение.

– У тебя к нему не осталось никаких чувств?

– Почему же? Остались: ненависть и презрение. Может, сходим на пляж? – спросила Надя и поднялась, давая понять, что неприятный разговор окончен.