– Я имею в виду, что вам придется очень постараться, чтобы испортить его. Оно прекрасно выдерживает деликатные стирки, качественное кружево…

– Вы сказали «Феликс»? – перебила я ее.

– Я сказала FeliS, итальянский бренд, мы только недавно начали с ними сотрудн…

– Хорошо, беру! – выдохнула я, чувствуя, как сердце прыгает внутри с ребра на ребро.

– Супер! Супер! – запрыгала Ида.

– Что-то ты быстро согласилась, мать. Я была уверена, что тебя придется уговаривать часа три как минимум, – подозрительно задребезжала Алька. – У тебя что, какая-то сентиментальная слабость к итальянским тряпкам?

«Скорее ко всему, что начинается на букву Ф».

Сад дрогнул от звуковой волны: панк-рок сменился какой-то забористой электроникой. Ида оторвала от меня довольный взгляд и объявила:

– А теперь наш выход, дамы. Балалаева успела доложить, что самый вкусный коктейль – клубничный. И прямо сейчас я собираюсь выдуть большой стакан.

– Присоединяюсь! – сказала Алька.

– Гренкин намекнул, что клубничный… А-а-а, ладно… Присоединяюсь.

Мы нырнули в теплый, темный, наполненный музыкой и светом дом. Ида тут же очутилась в объятиях своего парня, Алька утонула в кучке одноклассниц, которым не терпелось поглазеть на ее новую татуировку, а мне навстречу с напором крейсера шагнула темная фигура в черном пиджаке.

– Потанцуем? Обалденно выглядишь, Вернер, – сказал Чижов и чмокнул меня в щеку.

– Я не против, если потом Мерцалова не разукрасит мне лицо, – хмыкнула я, опуская ему руки на плечи.

– Кажется, у нас все, – сник Чижов.

– То есть совсем?

– То есть совсем все.

– Нет! Ты должен что-то делать. Ты не представляешь, как это важно – бороться и не опускать руки, – сказала я решительно, а сердце болезненно сжалось.

Как бы я хотела, чтобы кто-нибудь дал такой же совет тому, кто когда-нибудь будет любить меня, но не отважится бороться.

– Именно этим в данный момент я и занимаюсь, – довольно сказал Чижик и прижал меня к себе покрепче.

– В смысле? – нахмурилась я.

– Когда Светик увидит меня с тобой, я надеюсь, ее хоть немного встряхнет. Потому что она всегда недолюбливала тебя и потому что сейчас ты самая красивая девушка на этой вечеринке.

– Ха. Я надеюсь, что у «самой красивой девушки» останется хотя бы чуть-чуть волос на голове после того, как Мерцалову «встряхнет».

Медляк закончился, а мы все еще стояли рядом и перебрасывались смешками.

– Я буду начеку, – покровительственно сказал Чижов.

– Начинай прямо сейчас, – шепотом сказала я, внезапно приметив в толпе Мерцалову. Она стояла в ярко освещенном углу гостиной в сопровождении своей верной своры и таращилась прямо на меня. Мне казалось, если бы сейчас вдруг погасли лампочки, то здесь не стало бы ни на люкс темней, потому что ее глаза полыхали, как два прожектора. Расталкивая локтями пеструю толпу, она быстро, как хищная рыбина, стала грести в нашу сторону. Витек тут же повернулся ко мне:

– Может, заставишь ее слегка поревновать?

– Каким образом? Поцеловать тебя взасос?

– Ха-ха. Боюсь, после такого Света мне точно не светит, – рассмеялся он собственному каламбуру. – Но ты можешь просто улыбаться мне и смотреть на меня влюбленными глазами.

– Нет, мне пока дороги мои волосы, – хохотнула я, прежде чем ко мне подлетела загорелая фурия в умопомрачительном, похожем на чешую, платье и ласково забулькала:

– Ли-и-ка, привет! А можно тебя на пару слов?

– Я слушаю, – расплылась я в фальшивой улыбке.

– Не хочешь выйти на улицу? – вскинула брови Мерцалова, не удостоив Чижова ни единым взглядом.

– Не хочу, – весело ответила я, отчетливо представляя себе, как ее подруженьки рвут мое платье и треплют за шкирку. Потом я их, конечно, раскидаю в стороны, испорчу наряды и, может быть, даже кому-нибудь что-нибудь сломаю, прости господи. Если их будет не слишком много. Но праздник будет спущен коту под хвост. А ведь Гренкин так старался.

– Ну ладно, – пожала плечами Мерцалова. – Я просто хотела кое-что спросить.