был счастлив!» О, я чуть не расплакался! «Хочешь, чтобы я был счастлив, уйди с дороги, зомби», – так ей и сказал.

Пелена. Плотная красная пелена перед глазами. Два стакана падают на пол и разлетаются в дребезги. Едва соображая от ярости, я рванул к Бутео, оторвал его от пола и припечатал спиной к каминной кладке. Мои руки словно начали жить своей жизнью, кровь звенела в ушах, передо мной маячила потрясенная физиономия Бутео, с которой мгновенно слетела самодовольная ухмылка.

– Ты не такой самоуверенный, когда напротив не девчонка, а кто-нибудь вроде меня, а? – зашипел я ему.

– Крис… ты… че? – залепетал Бутео, пытаясь стряхнуть с себя мои руки.

– Жаль, что жертвы Инсаньи не могут вместо нежных признаний двинуть в челюсть.

– Да пошел ты! – рявкнул Бутео.

– Крис, какого черта? – подлетел к нам Альцедо.

Бутео вывернулся и занес руку. Я еще раз тряхнул его спиной об стену, наслаждаясь мелодичным звуком, с которым его латаный череп ударился о кирпичную кладку, – и тут же почувствовал, как на моем локте повис человек или даже не один. Между нами влез Неофрон и кто-то еще.

– Ты разбил мне затылок, чокнутый! – вопил Бутео, вытаскивая из волос окровавленную ладонь.

В тисках чужих рук я начал медленно приходить в себя.

– Не самое лучшее время для выяснения отношений, – буркнул Неофрон, увлекая меня в сторону. Я оглянулся на вопящего Бутео, и последнее, что увидел, покидая вечеринку, – лениво улыбающегося Кора. Тот как сидел, закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку дивана, так и не двинулся с места. Его подружка испуганно смотрела мне вслед.

Никто из них так и не понял, что произошло. Никто. Травить байки об Инсанье было обычным делом десульторов. Как истории о глубоководных чудовищах не сходят с уст рыбаков, так и истории о любви не оставляют умы тех, кто никогда с ней не сталкивался, но вживую видел ее жертв… Неофрон вытащил меня на свежий воздух.

– Ты не десультор, – повернулся я к нему. – Тогда ты знаешь, что такое любовь, так ведь? Ты должен был испытать это хоть раз.

На секунду с Неофрона слетела маска пуленепробиваемого киборга, а из-под нее показался обычный человек, с которым можно было не только отстреливаться от преследователей, но и болтать о девушках.

– Знаю, – наконец ответил тот.

– Тогда как ты все это терпишь? Все эти паршивые байки про Инсанью, все эти хиханьки-хаханьки… Тебе никогда не хотелось сделать то, что сейчас сделал я? Тряхнуть какую-нибудь насмешливую тварь об стену?

– Тебе когда-нибудь хотелось тряхнуть об стену слепого, который никогда не видел солнца? Как бы цинично тот о нем ни отзывался.

Окей. Под таким углом я на все это еще не смотрел.

– Поезжай домой, отоспись.

– Пожалуй, лучшее предложение за сегодня.

Я спустился вниз по ступенькам, миновал парковку и двинулся прочь. Можно было взять одну из машин Уайдбека с шофером, но лучше-ка мне прогуляться. Полчаса пешком до дома – в самый раз, чтобы проветрить голову и успокоить вибрирующие нервы.

Как мало иногда нужно времени, чтобы из человека, не знающего никаких забот, превратиться в законченного психа. С момента поездки на Украину прошло всего два месяца, но этих двух месяцев мне с лихвой хватило на то, чтобы начать без зазрений совести разбивать головы людям. Луна залила серебром озеро и горные вершины по другую его сторону. По черной поверхности, купаясь в сиянии, скользили яхты.

– Уже баиньки? А как же десерт? – окликнул меня незнакомый женский голос.

Я развернулся и увидел ту незнакомку, манящий взгляд которой преследовал меня полвечеринки. «Секретарша дьявола» собственной персоной.

– Я не любитель сладкого.

– Не любитель сладкого или боишься отбить Бутео еще что-нибудь? – лениво улыбнулась она.

– И поэтому тоже. Мы знакомы?

Девушка приближалась ко мне, слегка откинув голову и сложив на груди обнаженные руки. Красотка, но всего как будто слишком. Слишком много открытого тела, сиропа в голосе и бриллиантов на шее.

– Еще как знакомы. Но я не прочь поиграть с тобой в угадайку, Крис…

«Поиграть с тобой» прозвучало почти приглашающе. В какой-нибудь другой раз я бы непременно оценил подобный оборот, но сейчас не чувствовал ничего, кроме раздражения.

– Алауда? – прищурился я, игнорируя ее медовый взгляд.

– Мимо.

– Лофорина?

– Не-а.