Я, правда, очень виновата. Я никогда не прощу себя за то, что не видела тебя так долго. Но я обещаю тебе – я научусь ценить то, что имею. Ведь я твой сильный маленький сол…
Договорить не получилось – рыдания вырвались из моего горла. Такие громкие, судорожные и дикие, словно плач животного, израненного и умирающего. Я плакала, выжимая из себя все силы, всю мою душу, от осознания того, что я, действительно, совершенно точно и никогда больше не увижу его. Все вдруг стало таким незначительным. Таким мелочным и глупым, совершенно не стоящим внимания.
Моего папы больше нет.
Его нет.
И только сейчас, в эту гребанную минуту, на меня снизошло озарение. Боль, появившаяся, словно лавина, накрыла меня с головы до пят. Она распространилась по всем нервным окончаниям, она, словно струя ледяной воды пронеслась по моим венам, опустошая меня и заставляя застыть, словно статуя. Будто бы одно малейшее движение могло меня разбить сейчас. Я не могла пошевелить ни одной конечностью. Все просто замерло: ни звуков, ни движений. Ничего. Одна пустота вокруг, и лишь где-то в отдаленном уголке души я видела строгий, твердый взгляд темных глаз, крупную челюсть и тонкие, слегка поджатые губы. Видела морщинки, щербинку меж зубов, когда он улыбался, и помнила теплые, родные, укрывающие от всего объятия.
И в этот момент я поняла – как же быстротечна и непредсказуема жизнь. В одну минуту тебе семь, ты держишь за руку своих родителей и беззубо улыбаешься в камеру, зная, что перед тобой – огромный мир возможностей, еще не поставленных целей, ошибок и радостей. В другую минуту тебе восемнадцать, ты рыдаешь на подъездной дорожке и сбегаешь из родного дома далеко, лишь бы не чувствовать боль потери. В другую минуту тебе двадцать один. И у тебя больше нет родителя. Нет того человека, который помнит твою первую разбитую коленку, который помнит твое первое вранье. Помнит, как ты первый раз пошла, и помнит, как первый раз влюбилась. Он все это помнит. А ты помнишь? Подумай, сколько боли пришлось вынести родителям? Сколько бессонных ночей они провели?
Именно в эту минуту ты начинаешь ценить все, что имеешь. Все, что делало тебя счастливой, дарило радость, огорчало и раздражало.
Ты ценишь все.
Каждый. Гребаный. Момент.
Потому что это жизнь. Ты либо принимаешь ее такой, какая она есть – со всеми камнями, которые валятся на тебя, и которые ты обходишь, либо ты погрязаешь под огромной горой валунов и больше никогда не поднимаешься.
Жить, чтобы подняться – нет, это не мой девиз. Жить и идти вперед? Тоже, маловероятно. Я не знаю, что может описать жизнь. Наверняка, многие люди задаются этим вопросом. Но сейчас я не готова дать на него ответ.
Знаю, наверное, лишь одно:
В эту минуту мне двадцать один, и я ценю все, что имею.
26.
Никита пристегнул мне ремень безопасности и поправил плед на моих коленях.
-Ты как, малышка? – беспокойные голубые глаза глядели на меня.
-Все будет в порядке, - я кивнула, но видела его плохо – из-за пролитых слез мои глаза опухли. – Ты сам-то как? Все нормально?
Ник отмахнулся:
-Если мне суждено умереть в полете, то так оно тому и быть.
Я подняла на него глаза и осуждающе посмотрела. Ну, по крайней мере, мне показалось, что осуждающе. Но Никита засмеялся и, чуть приобняв меня, сказал:
-Больше не делай такое лицо, хорошо, милая? Иначе, боюсь, по ночам я буду представлять не тебя голой, а именно эту мордочку.
Я усмехнулась. Объявили о взлете, и Ник немного вздрогнул. Бедняга.
Я сжала его руку и поднесла к губам наши переплетенные пальцы.
-Больше жизни, - сказал он, когда я коснулась легким поцелуем наших рук.
Подарив ему мимолетную улыбку, я отвернулась к окну. В голове был полный сумбур.
Я понимала, что сейчас мы возвращаемся в нашу привычную жизнь, где знакомо все: каждый уголок Москвы, каждый сантиметр квартиры, все запахи и чувства. Но почему-то я была уверена – ничего не будет так, как прежде.
Ведь существуют такие события, которые в корне меняют нашу жизнь. Ты не думаешь поначалу, как сильно они могут повлиять на тебя, ты даже не берешь в голову возможность того, что что-то произойдет. Но лишь сейчас, стоя на краю, ты оглядываешься назад, на самого себя, и понимаешь, что тот человек больше не кажется тебе знакомым.
Изменяется все. Глупцы те, кто говорят, что люди никогда не изменятся. Изменяется все! Жизнь слишком коротка. И никогда не стоит тратить ее на сожаления и перемотки к уже нереальному – прошлому.
