Распахнув дверь, я вышла на крыльцо и вдохнула прохладный будничный воздух. Моросил дождик, и трава была покрыта мелкими бисеринками воды. Не было больше журналистов и папарацци. Тишина, стоявшая на улице, оглушала, и казалась нереальной.
Бросила последний взгляд на папино старое кресло – оно выглядело так, будто он совсем недавно поднялся с него и зашел в дом. В сумке, спрятанное, лежало его письмо. Оно будет еще долго бередить мне душу и сжигать ее до боли.
Взглянула на качели – они едва заметно колыхались от легкого ветерка. И напоследок бросила короткий, едва заметный взгляд на дом напротив. В нем ничего не изменилось – та же крыша, те же светло-голубые ставни на окнах, белая облицовка стен.
Сердце мое сжалось. Таким должен быть конец. Он должен быть определенным.
Люди не уходят друг от друга, когда они любят. Не бывает обстоятельств, способных разрушить магию между двумя, обстоятельства – это лишь отговорка для более серьезного, более мучительного. Люди держатся друг друга, когда они любят. Когда они любят, они цепляются за любую надежду, любую весточку друг о друге, как утопающий за соломинку. Они царапаются, бьются, кусаются, но не уходят друг от друга.
Расставаться нужно тогда, когда выжжено все. Не осталось ни светлых, ни темных воспоминаний. Когда в душе пустота, и тебе претит человек, стоявший рядом с тобой. Когда дальше идти уже некуда, и все, что остается – отпустить. И это обоюдное решение, а не решение одного, которое, впоследствии, может, и окажется верным, но не в тот момент.
Конец должен быть определенным. Ясным, громким, и четким. Таким, который обозначит все границы. Который даст понять, что больше ничего, никогда, и ни за что не сможет произойти.
Такой конец я принимаю. Лучше так, чем та боль, что приходится выносить день за днем, биться в непонимании и расстройствах.
Конец должен быть определенным. Таким, каким он стал сейчас для меня и Руслана.
25.
Когда все было загружено в машину, и мама помахала нам с крыльца, БМВ тронулась с места, я сказала:
-Мы можем заехать к папе? Я хочу попрощаться и с ним.
На что Никита кивнул и сказал:
-Конечно, я думаю, это тебе нужно…
Дальше мы замолчали. Дождик накрапывал по стеклу, дворники отрабатывали методичные движения – туда-сюда, лево-право.
-Что сказала мама? – поинтересовалась я, не глядя на Никиту, а смотря, капельки дождя стекают по лобовому стеклу вбок.
Не видя лица Ника, я знала, что он улыбнулся:
-Я тебе не скажу… Но все в порядке, малышка. Не переживай еще и об этом.
Я удивленно подняла брови и поглядела на него:
-А о чем я, по-твоему, еще переживаю?
-Ты не попрощалась.
Сначала я не поняла, о чем он. Нахмурилась, перевела взгляд на дорогу, а затем, вновь посмотрев на Никиту, сказала:
-Ты о Руслане? Нам незачем было прощаться. Все закончено насовсем. Я думала, ты понял это.
-Но ты любишь его, - просто сказал Никита.
Я резко повернулась к нему и открыла было рот, чтобы все отрицать, затем призадумалась.
-Ты ведь знаешь, существует тонкая, но ощутимая грань между любовью и влюбленностью. А еще есть между этими двумя любовь школьная, любовь первая. Да, я всегда буду помнить о нем и в какой-то мере любить, по-своему, по-школьному. Конечно же, мне бы хотелось, чтобы я помнила лишь светлое о нем. Но, к сожалению, теперь это не так. Мы слишком сильно все испортили сейчас, и лучше будет нам больше никогда не встречаться. Я отпустила его. И люблю я, и влюблена я в тебя. Я тебя люблю.
Никита как-то грустно улыбнулся и ответил:
-Больше жизни.
Спустя пару минут мы заехали за цветами, и еще через пару – я одна приблизилась к большому и красивому памятнику, под которым был погребен мой отец. Здесь было очень много цветов и подарков, и я тоже положила к нему красивый, шикарный букет красных роз и присела на корточки.
-Привет, пап, - я погладила рукой холодный и мокрый камень и вздохнула. – Как ты там? Надеюсь, у тебя есть машинка для письма и нескончаемый поток листов. Ты, наверняка, уже начал еще один бестселлер. Жаль, что я никогда его не прочту… У нас здесь сыро. Мокро и противно. Но я помню, что ты любил дождь. Ты всегда говорил, что в эту погоду лучше всего поразмышлять о жизни и всякой всячине.
Я замолчала, и какое-то время просто смотрела на фотографию отца, закусив щеку изнутри и ни о чем не думая.
-Мне так жаль, папочка, что я не приехала к тебе раньше… Я так боялась, что, приехав, встречу там Руслана, что отказывала вам и себе в личной встрече. Я скучала по вас, но уходила в работу, а там и не заметила, как созваниваться мы стали реже, переписываться лишь на выходных… Мне так жаль!
