люди думают, что и в жизни я как две капли воды похожа на нее. Я бы и сама так думала, если бы видела себя впервые. Ничего не поделать, я всегда производила впечатление ужасной стервы и суки. Те, кто по-настоящему знал меня, естественно, понимали – это не так. Но остальным же было невдомек, что за этим образом скрываюсь я настоящая. Ранимая и нежная, порою колкая и злобная, но лишь порою. И мне было наплевать сейчас, кто что думает. Я знала, что Никита любит меня настоящую, со всеми моими минусами и плюсами. И я люблю его за это.
Мой будущий муж выглядит потрясающе. Он не глядит в объектив, а смотрит на меня – в его взгляде столько обожания, что я чувствую, как в уголках глаз собираются слезы. Его рука лежит на моей талии, а вторая рука засунута в карман джинс.
Сморгнув непрошенные слезы, я открыла журнал и нашла интервью. Бегло просмотрев его, я увидела, что вопрос о детях изменили:
«-Никита, вопрос к вам. Как вы думаете, как скоро вы подарите миру маленьких Левыкиных?»
«-Анна, я думаю, здесь нельзя загадать. Я буду только рад, если получится, что на свете появится маленькая копия моей любимой.»
Слезы снова обожгли глаза, на этот раз прорываясь вниз, слетая с щек. Он позаботился и об этом. Он позвонил Анне и поменял ответ.
Я тут же снова достала телефон и набрала ему. Абонент по-прежнему был недоступен, и я начала волноваться. Я вышла в интернет и, зайдя на сайт авиакомпании, посмотрела сегодняшние вылеты. Самый ранний в Шанхай – 09:02. Приблизив страницу, я посмотрела время прилета – 23:08. Волнение сменилось облегчением. Никита просто еще не приземлился.
Задерживаться на улицах я не стала. Поймав такси, я тут же помчалась домой.
Вернулась я в начале десятого и, войдя в квартиру, вдруг ощутила ужасную усталость. Все, что я сегодня себе накрутила, навалилось на меня с огромной силой, и мне захотелось упасть на кровать и не просыпаться до тех пор, пока Никита не обнимет меня. Но, к сожалению, это означало, что мне придется проспать до четверга.
Скинув с себя мешковатый свитер и джинсы, я облачилась в одну из старых футболок Ника и отправилась в гостиную. Налила себе в бокал красного вина и, пригубив немного, почувствовала, как грусть отступает на задний план.
Упала на диван и закуталась в теплый плед, которым он укрывался сегодня ночью. Включила телевизор, чтобы не сидеть в полной тишине.
Тут же услышала, как звонит телефон. Подорвавшись, я кинулась к нему и, не смотря на дисплей, выкрикнула:
-Да?! Ты приземлился, Никита? Все хорошо?
-Юля… - услышала я тихий женский голос, так далекий от голоса моего будущего мужа.
-Мам? – подивилась я. – Мам, алло? Это ты?
-Я, дочка, я, - мамин голос доносился как будто из вакуума.
-Что случилось? – я отошла к дивану и нахмурилась, пытаясь услышать, что она бормочет. – Мам, я плохо слышу!
-Юля, дочка… - она почти шептала, и это не на шутку меня испугало.
-Алло? Мам? У тебя все хорошо? – паника просочилась в мой голос, схватила меня клещами за горло. Я понимала: что-то случилось.
И тут мама расплакалась. Я слышала ее тоненький, душераздирающий плач и не могла понять, что происходит.
-Мам?! – я сорвалась на крик. – Мама!!! Что случилось? Мама?!
-Доченька… - всхлипывая, выдавила мама, - папа умер.
Бокал с вином выскользнул из моих рук, разлетаясь на осколки на полу, растекаясь безобразной бордовой лужей.
С минуту ее слова не могли дойти до меня: я рассматривала различные варианты, но все они вели к одному.
Мой папа умер.
Мой крепкий, строгий и сильный папа. Умер.
