избегают сближения с ними, были НОЧЬЮ атакованы восемью броненосцами, шедшими в строе фронта, накатывавшегося на японцев с севера.

Сначала был мощный электрический свет справа, после чего почти сразу прилетели первые снаряды и докатился грохот выстрелов. Лавина стали всех калибров обрушилась на миноносцы, буквально сминая их хрупкие корпуса. В считаные секунды стройная атака развалилась, а весь правый фланг атакующей волны был уничтожен.

Огонь броненосцев был сосредоточен на ближайших миноносцах, ставя их под перекрестный огонь. Образовавшийся треугольник из линии русских кораблей и выпускаемых ими снарядов, как таран, сминал японские порядки, оставляя после себя лишь тонущие и догорающие обломки.

Русские снаряды не взрывались сразу от удара о воду, а часто рикошетили, идя над самой поверхностью, что делало недолеты почти гарантированными попаданиями на малых дистанциях, а избыточная бронепробиваемость позволяла им не останавливаться после пробития насквозь столь несерьезного препятствия, как корпус миноносца.

К тому же их взрыватели системы Бринка имели слишком большое замедление и больше половины снарядов не взрывались, даже пройдя сквозь крейсер. Сочетание этих недостатков делало их просто ужасающе смертоносными в данных обстоятельствах, когда огонь велся с минимальной дистанции во фланг фронта вражеских кораблей.

Крайний правофланговый 7-й отряд был уничтожен поголовно за считаные секунды. Миноносец № 14 получил шесть попаданий уже в первом залпе, причем один снаряд был 305-миллиметровый, а два – 152-миллиметровые. Эта пара прошла сквозь корму навылет, разбив по пути румпель, перебив штуртрос и пробив тонкую обшивку обоих бортов. Лишь слегка замедлившись от этого, они отрикошетили от воды и уткнулись в борт шедшего левее № 13. Их взрыв разрушил машинное отделение и вызвал обширные затопления, быстро отправившие корабль на дно.

А 305-миллиметровая граната, срикошетив от воды под самым бортом миноносца № 14, ударила его в нос и своротила форштевень влево, порвав обшивку как бумагу. 330-килограммовая туша русского снаряда даже не почувствовала этого и понеслась дальше. Проскочив перед самым носом № 13, этот снаряд снова отскочил от воды и, проломив борт под мостиком миноносца № 11, шедшего третьим справа, замер в угольной яме.

Этим ударом миноносец швырнуло влево, а через доли секунды сработал тугой русский взрыватель. Выбитая снарядом из всех щелей бункера угольная пыль здорово усилила мощь детонации влажного пироксилина, а последовавший почти сразу взрыв единственного, зато большого локомотивного котла довершил мгновенное и почти полное разрушение корпуса корабля. Из огненного облака и взметнувшейся воды, дыма и пара вышвырнуло лишь обрывок носовой части, тут же нырнувший под воду. Миноносец № 12 был также изрублен снарядами у всех на виду и моментально затонул.

Стремительный расстрел правого фланга наблюдали со всех кораблей, шедших левее, при этом рядом с ними все время с воем и визгом проносились десятки снарядов, уходивших дальше в японские порядки, и большая часть из них попадала в цель. Огненный вал быстро двигался с севера, сметая все на своем пути. Один за другим замирали и взрывались миноносцы, клубы пара перемешивались с дымом из труб и от взрывов.

Уцелевшие сразу шарахнулись влево, но шедший в середине миноносец № 70 уже не мог управляться и по-прежнему шел на запад. Поэтому его отворачивавший сосед № 68 воткнулся в его борт в корме, погнув правый вал и глубоко засадив свой свернувшийся вправо нос в его корпусе. Сцепившиеся миноносцы понесло вправо, усиливая общую сумятицу, но вскоре они совсем остановились, закрыв собой хотя бы часть строя и быстро впитывая снаряд за снарядом. Стройная цепь сбилась в беспорядочную кучу, потерявшую всякое подобие управления. Никто уже никого не слышал и не обращал внимания на сигналы.

А русские снаряды все выли вокруг, круша все, что попадалось им на пути. После первых общих залпов броненосцы перешли на беглый огонь в максимальном темпе, продолжая быстро приближаться и не давая опомниться.

Но в панику впали не все. Почти сразу из общей толпы выскочили четыре миноносца и, лихо кренясь в крутой циркуляции, понеслись навстречу броненосцам. Немедленно большая часть огня была перенесена на эти цели, что позволило немного опомниться остальным и из клубов дыма и пара на бывшем левом фланге атакующей цепи выскочили еще пять миноносцев, также ринувшихся в атаку.

Их также взяли под обстрел, что спасло тяжело поврежденные № 18, 20 и 67, скрывшиеся под берегом. А почти не пострадавший, но категорически желавший спастись № 74 рванул на максимальной скорости на юг, быстро выскочив из-под огня.

Теперь уже две группы миноносцев атаковали напавшие на них броненосцы. Первую возглавлял флагманский миноносец № 34, за ним в строе уступа шли № 32, 33 и «Удзура». А в 5 кабельтовых за ними уже заканчивали образовывать такой же уступ № 17, 18, 19, 20 и 64.

Это была очень красивая и страшная атака. Быстрая и смертоносная, как сабельный удар. Минимальная дистанция её начала и высокая скорость сближения позволили кораблям капитан-лейтенанта Аоямы избежать попаданий среднекалиберной артиллерии и выйти на дистанцию торпедного выстрела с минимальными повреждениями на всех четырех миноносцах. Теперь шестидюймовкам новейших русских броненосцев уже не хватало скорости разворота башен, а трехдюймовками японцев было уже не остановить.

Если бы у них было больше торпед, то один этот прорыв с лихвой компенсировал бы все потери этой суматошной ночи. Но на все четыре миноносца у японцев было лишь три торпеды, да и те в неподвижных носовых аппаратах (заряженный левобортный торпедный аппарат на «Удзуре» был намертво заклинен прямым попаданием и не мог быть использован). Стреляя прямо в нос со 150–200 метров, так как времени на довороты уже не было, японцы добились одного достоверного попадания в третий слева броненосец в русской атакующей цепи. Проскочив между нашими кораблями, японцы растаяли в ночи, обстрелянные вдогонку из кормовых казематов и шестидюймовых башен, но без видимого результата.