– Вам не справиться с ним, – попытался убедить ее Брайс.

– Я уже убила одного такого, как он.

– Однорукого, – шелестящим голосом отозвался плакальщик. – У меня две руки, дочь греха.

– Убью и тебя, если будет надо. Вы не всесильны, что бы кто ни говорил.

– Элизабет, Элизабет, – опечалился ученый. – Вы похожи не только на свою мать, но и на отца. Он тоже был слишком упрям и часто не желал слушать разумных доводов. Думаю, вам надо остыть. Иногда женщины просто не понимают, в чем их благо, и совершают то, о чем им приходится позже жалеть. У меня есть чудесная гостевая комната, там будет комфортно.

– Простите, Иоахим. Не уверена, что комфорт рядом с вами вообще возможен. Не пытайтесь меня остановить.

– Сожалею, но вы слишком ценны для меня, – ответил тот, и я вздрогнул, когда раздался тихий «чпок», так не похожий на выстрел, а Мюр вскрикнула.

Не знаю, где этот ублюдок прятал пистолет, но среагировал я сразу, и «Астра» с глушителем противными щелчками опустошила весь магазин. Тридцать две экспансивные пули, выпущенные с расстояния в шесть ярдов, смели этих двоих, точно удар кувалды.

Я сбросил пустой магазин, перезарядил, вдыхая запах пороха, большим пальцем левой руки активировал рычажок затворной задержки.

Брайс с развороченной грудью сполз со стула и походил на решето, заливая дорогой ковер кровью. Плакальщик пытался подняться, упирался в пол ногами, но они плохо его слушались, дергались, словно у птицы, которой отрубили голову.

Когда пытаешься убить гадину, с этим главное не затягивать и не откладывать на потом. Мне очень хотелось подойти к скрючившейся от боли Мюр, но я понимал, что подобная ошибка может грозить смертью, если создание Хенстриджа придет в себя.

Еще один магазин я опустошил практически в упор, снеся ему башку и весь, с пяток до макушки, измаравшись чужой кровью, мелкими осколками костей и мозговым веществом.

– Он мертв? – Мюр выдернула из плеча дротик. – Сукин сын! Всадил мне «Якорь». Я без ингениума.

Она не видела меня, протянула руку, точно слепая, и я коснулся ее пальцев, потянул из кабинета. Но девушка задержалась на мгновение, вглядываясь в мертвое лицо Брайса.

– Я ведь просила просто отпустить меня.

Я потащил ее за собой, здраво полагая, что нет никакого смысла беседовать с трупом. В коридорах было все так же темно, мне приходилось держать ее за руку, чтобы она не теряла меня.

– Слышали? – раздалось откуда-то снизу.

– Да? Мебель, кажется, перевернулась. Старик буянит?

– Не похоже на него. Что-то не так. Проверь. Быстро!

– Да, лейтенант.

Застучали ботинки по ступеням, и я бедром толкнул Мюр в сторону, к темным занавескам. Охранник, поднявшийся с первого этажа, пробежал мимо нас. Идти прежней дорогой, через зал с людьми больше нельзя, и мы побежали по верхнему этажу в поисках второй лестницы.

Крики за спиной говорили о том, что тела обнаружили, и уже через десять секунд в доме начали зажигать свет. Человек, появившийся в дальнем конце большого зала, увидел девчонку, стал поднимать пистолет, и Мюр дала очередь по нему, одной рукой, не целясь. Пули ушли в потолок, охранник юркнул вправо, переворачивая стол, прячась за ним.

– У него «Резун»! – девушка разглядела то, что не заметил я. Это меняло расклад – в помещениях машинка с рикошетящими от стен пулями та еще дрянь, и следовало находиться от нее как можно дальше.

Я выплюнул перья. Спасибо, Вороненок, ты очень помог, но сейчас, когда Мюр не видит меня, мы не сможем действовать как команда. Придется чем- то жертвовать.

– За мной!

Я подтолкнул ее в смежную комнату, захлопнул дверь, напряг руки, опрокидывая шкаф с посудой. Мы выскочили в параллельный коридор, спугнув ничего не понимающую служанку.

– Вперед! Идешь медленно, не бежишь. Стреляй по любому, кто появится с оружием.

Я отступал спиной, чувствуя ее спину и водя стволом из стороны в сторону, не зная, в какой из множества дверей коридора появятся преследователи. Женщина с дробовиком, та самая, в чине сержанта, выскочила прямо на меня и нарвалась на короткую очередь. Я опустил автомат в последний момент, не желая убивать, перебил ей ноги пулями. Она рухнула на пол, но ей хватило ума и выдержки откатиться с линии огня за угол.

Мюр замешкалась, и я одернул ее:

– Не оборачивайся! Все хорошо. Вперед!

Сержант закричала, зовя остальных, говоря, где мы, и я для острастки дал еще две короткие очереди по стене, чтобы никто и не думал высунуться. «Астра» жрет патроны, как оголодавший солдат, выбравшийся из окружения, поедает сваренную на воде кашу. Никакой роскоши вроде одиночной стрельбы