хорошо чувствовалось оттого, что казалось, вот-вот из влажных стен начнет сочиться вода. Жить здесь без капитального ремонта было решительно невозможно. – Я боялся, что ты проникла сюда без разрешения, но, судя по всему, хозяева давно забили на эту развалину.

Она откашлялась:

– Вообще-то хозяйка я.

– О. Ну… прими мои…

– Извинения? – усмехнулась Мюр.

– Еще чего! Соболезнования. Лет через пять он уйдет на дно вместе со всеми призраками, что спасаются от наводнения на чердаке.

Она мило фыркнула, поманила за собой на лестницу, начав быстро подниматься:

– Особняку почти триста лет. Он пережил и не такое наводнение.

– Наследство от доброй тетушки?

– Хотелось бы. Но такие, как я, не в почете у правительства Риерты. И это, – Мюр коснулась шрама на щеке, – отличное напоминание о том, что стоит быть осторожнее. Я купила его, как и еще несколько квартир в разных частях города. Очень удобно. И безопасно. Никогда не ночуй в одном и том же месте, и все такое…

– Выходит, ты богата.

– А вот это как раз наследство от доброй тетушки, – улыбнулась девушка, проведя меня в маленькую кухню, сделанную из комнаты. Здесь стояла электрическая плитка, на которой грелся чайник, и было гораздо теплее, чем в других помещениях. – И я его беззастенчиво трачу на глупости, как только достигла совершеннолетия и Вилли перестал распоряжаться моими деньгами. Что это у тебя?

Она показала на сверток, который я держал под мышкой. Я протянул его ей, сам подошел к окну, глядя через немытое стекло, как катер плывет по каналу. Довольно милый вид, только, конечно, не в такой сезон.

Мюр зашуршала бумагой, извлекла на свет картонную карнавальную маску. Такие сейчас по дешевке продаются на каждом шагу – длинный нос крючком, розовые щеки и дурацкая улыбка сумасшедшего. Сегодня ночью половина города будет выглядеть именно так.

– Как мило, что ты готов к веселью. – Мне показалось, что я услышал легкую иронию. – Но я не позволю, чтобы мой кавалер был столь неподобающе примитивен в обществе, которому предстоит нас лицезреть.

– У меня плохое предчувствие, – ничуть не кривя душой, предупредил я.

Ее улыбка выглядела загадочно, таинственно и насмешливо одновременно. Я подумал, что теперь легко различаю эмоции на лице, частично скованном параличом.

– Уверена, что тебе понравится.

В соседней комнате было темно и тускло, она щелкнула выключателем, и маленькая лампочка под потолком замерцала, даруя не так уж и много света. Мюр протянула мне маску, лежавшую на столе.

Она была достаточно тяжелой и большой.

– Сталь?

– Да. В прошлые века благородным их лили из серебра. Очень удобно, в отличие от тканей и бумаги. Люди тогда были горячие и вспыльчивые, случались потасовки и дуэли, а металл отлично защищал лицо от порезов. Да и остальная часть костюмов включала в себя кольчугу или даже кирасу.

– Веселый праздник, как я посмотрю.

– Особенно для того, кто перебрал и упал с лодки в канал. У нас любят такие истории. Иногда даже кого-то вытаскивают со дна спустя двести лет.

Я повнимательнее рассмотрел маску. Мужское лицо, гладкое, с миндалевидным разрезом глаз, прямым ровным носом и полными губами, покрашенными золотой краской. Белая эмаль кожи, и слеза, точно рубиновая, застывшая на середине левой щеки, оставила после себя красную дорожку.

– Джек Мститель? – удивился я.

– А что? Тебе очень подходит. Он, говорят, был такой же высокий и рыжий.

– А еще этому мифическому персонажу фольклора Риерты приписывают вспышки ярости, каннибализм и дружбу с дьяволом.

– Джек Мститель, он как носорог. Спокойный, пока его не трогать. А потом – лучше спрятаться, ибо его не остановить, если разозлится. Ну прямо как ты. А что до грехов и пороков, ну… у всех есть свои слабости.

Я вздохнул, приложил маску к лицу:

– Ладно. Ради тебя буду хоть чертом.

– Ты выглядишь… пугающе для тех, кто верит в легенды. А уж вместе с маскарадным костюмом…

– Костюмом?! – эхом прогрохотал я, уже представив себя утонувшего в бесконечных складках бархата и кружевах, так популярных на карнавале Праздника Звезд.