– Его любят в городе. И сочувствуют ему в этой потере. И простые люди, и благородные. Он сочинил хорошую жалостливую сказку, которая не может оставить равнодушным ни одного сострадательного человека. Я бы тоже проникся, если б не знал правду.

Я продолжил просматривать новости. Прощание, похороны, открытие памятника, расследование ее убийства, новые законы, перестановки в правительстве и прочее.

– Министерство вод обвиняет в убийстве жены дукса наемника Мергена, – сказал я, откладывая газету. – Итана Хеллмонка. Мою настоящую фамилию они не стали называть.

– Это могло привлечь внимание к Королевству. Гражданин другой страны, убивший последнего потомка прежней династии… Уитфорду сейчас не нужны возможные дипломатические скандалы. Тебя до сих пор ищут. По городу висят цветные плакаты с твоим лицом, и, надо сказать, ты похож на себя достаточно, чтобы тебя опознали на улицах.

– Он не дурак и использует любые возможности себе на пользу. Большая награда?

– Двадцать пять тысяч цинтур тому, кто поможет в поимке жестокого убийцы. Это все для публики, ганнери. Прошло много времени, большинство людей в жандармерии считают, что ты уже покинул страну.

– Но они продолжают искать.

– Поэтому я и привез тебя сюда. Меня тоже искали, но не так активно. Приходили в мою лачугу, даже беспокоили Мосса. Но без последствий. Он под защитой Старухи, а Уитфорд не трогает ее предприятия.

– Пока не трогает. Черт вырвался из табакерки, и вопрос времени, когда новый дукс начнет конфронтацию с хозяйкой Трущоб.

Юэн вытащил из воды крючок, обновил червяка, забросил снова. Звук на открытой воде распространялся далеко, так что шум приближающегося мотора мы услышали загодя.

– Лучше бы тебя не видели, – сказал мне мой капрал, расстегивая пуговку на кобуре, так что показалась рифленая рукоять тяжелого пистолета.

Я вернулся в хижину и размотал ткань, в которой лежал «Резерв». Сунул дополнительную пачку в карман докерских штанов и вместе с карабином вышел на улицу, устроившись в подготовленном Кроуфордом «гнезде» – замаскированной в кустарнике огневой точке, из которой можно было легко простреливать всю прибрежную зону.

Снял с предохранителя, взвел затвор, переставил деления прицела на отметку «50», думая совсем о другом: о Мюр и ее портрете в одной из просмотренных газет. Она там мало на себя походила из-за высокой прически, слишком кудрявых волос и отсутствия шрама на щеке. Иной человек. Совсем не тот, кого я знал и который умер у меня на руках.

Человек для газеты. Для публики. Легенды. Для укрепления власти Уилбура Уитфорда. Человек, который для тысяч людей теперь станет реальным, а та, какой она была на самом деле, останется в памяти лишь тех немногих, кто был знаком с ней и остался жив.

Лодка могла пройти мимо. Соседними протоками, к десяткам других безымянных островов, но она целенаправленно двигалась к нам, и я видел через прицел, что в ней сидят двое. Кроуфорд посмотрел на гостей в бинокль, изучал пристально секунд двадцать, после застегнул кобуру, говоря этим, что опасности нет.

Я поставил карабин на предохранитель, переместился к камням, все же решая дождаться, пока и я смогу рассмотреть гостей.

Это был Мосс, который приезжал сюда лишь раз, забрать Вороненка, и сам Джейк Осмунд Вильям Третий, растрескавшаяся лодочная банка которому подходила точно так же, как вагон первого класса «Лавандового экспресса»55 для угольщика.

– Итан, мой друг, – прогудел он, тряся мою руку, а во второй держа «саквояж путешественника» из конской кожи. – Вижу, вы пошли на поправку. Хорошо! Очень хорошо! Господин Мосс был так любезен, что довез меня к вам. Можем ли мы где-нибудь поговорить?

Я посмотрел на Артура, который привязывал посудину к наклонившейся над водой иве, на Юэна, не желающего замечать конфедерата, и предложил:

– Пойдемте в дом.

– Далеко вы забрались от Риерты. Мы плыли больше двух часов, это место – настоящий дикий край. Какое… интересное у вас обиталище.

– Не впечатляет? – усмехнулся я, прислонив карабин к стене.

– Думаете, я ценю только комфорт? Ценю, конечно, мой друг. Но в прежние годы мне пришлось бытовать и в крайне скромных условиях. На Великих равнинах, плато Гризли или пустынях южных штатов я спал у костра, под открытым небом.

– Любили путешествовать?

– Любил воевать. Молодость склонна к глупым развлечениям. Так что ваша хижина – настоящий дворец. Впрочем, спешу сказать, что мои негры на плантациях живут в куда более достойной обстановке. Без земляного пола и дырявой крыши.

– Как Олауда? Не вижу его при вас.

– На нем все заживает как на собаке. Сейчас он руководит погрузкой моих вещей на дирижабль и спорит с метрдотелем по поводу меню. Признаться, помощь моего раба в некоторых вопросах совершенно бесценна. За те годы, что он служит мне, Олауда прекрасно успел узнать все мои вкусы и привычки. – Осмунд с опаской сел на табурет, который, по его мнению, не был достоин доверия.