– Да ведь не дураки. Поняли, что мы их заметили.

– Одно дело – заметили. Другое дело – подошли с вопросами. Это чужая для них территория, а чужаков тут порой не жалуют, как в Трущобах.

В «Кувшинке» меня ждала записка.

От Мюр.

В уже знакомом мне «Белом кресле» на Одиннадцатой линии Бурса сегодня играл классический оркестр, людей было полно, и тихие разговоры, стук вилок и ножей о тарелки, звук вскрываемого шампанского и мягкие шаги официантов создавали атмосферу бесконечного благополучия мира, к которому ни я, ни, что там говорить, Мюр не принадлежали.

– Мисс Бэрд должна ждать меня, – сказал я администратору, когда лакей в мундире и фуражке забрал у меня пальто и кепку.

– О да, мистер Хеллмонк. – Человек сверился со списком. – Она арендовала кабинет с видом на обсерваторию Академии. Это на самом верху. Пожалуйста, следуйте за мной.

Он привел меня на четвертый этаж, в идеально круглый кабинет, где весь темный потолок был украшен старыми курительными трубками, а в вазах стояли огромные металлические цветы чертополоха, сделанные из бронзовой проволоки, пружин, шестеренок и вкраплений разноцветного стекла. Симпатично. Во всяком случае, уроженцы северных областей Королевства сейчас были бы рады увидеть свой самый любимый цветок, символ горцев.

На Мюр было платье вкуса… изумрудное. Оно хорошо подчеркивало ее фигуру и прекрасно сочеталось с коньячными волосами и глазами. Колье, браслет, серьги цвета весенней зелени – крупная непрозрачная бусина, мелкая прозрачная светлая, затем свисающий вниз вырезанный из незнакомого мне камня листочек с золотыми прожилками, а потом опять крупная непрозрачная.

Я плохо разбираюсь в драгоценностях, но эта штука была очень красивой, шла ей и, как полагаю, была очень старой, доставшейся в наследство от матери.

– Если вам что-то понадобится, просто позвоните, – сказал администратор, показывая на толстый шнурок из витых серебряных нитей, что висел над дверью. Он ушел, оставив нас наедине.

– Привет! – сказал я.

– Привет, – Мюр произнесла это слово с осторожностью, словно опасаясь, что я шучу. – Яненадеялась, что ты придешь. Что ты вообще в городе.

– Каждый раз, когда я собираюсь покинуть Риерту, то оказываюсь здесь. – Я сел за стол.

Повисло неловкое молчание. Мы изучали друг друга, словно видели впервые. Она изменилась за прошедшие месяцы. Стала взрослее и… несчастнее.

– Хочу извиниться, – наконец произнесла девушка, держа руки, затянутые в перчатки, на столе и постаравшись не сжимать пальцы в кулаки. – Что разочаровала тебя.

– Разочаровала. – Я не видел причин лгать ей, и уголок ее рта опустился. – Но… тебе не за что извиняться. Каждый из нас преследовал свои интересы. Я изранен памятью войны, в конце концов, надо признать то, о чем мне постоянно талдычит Мосс. Ты же с детства покалечена: тем, как поступили с твоей семьей и всем, что было тебе дорого. Я понимаю, почему ты это сделала – ненависть как пуля, она покинула ствол, она летит, и ничто ее не остановит. Даже тот, кто отправил ее в полет.

– Я хотела подорвать власть Мергена. Если бы только Империя получила монополию на создание…

– Таких существ, как мы, но лишенных тех пороков, что есть у меня, – безумия и скорой смерти. Да. В очень далекой перспективе это могло бы повредить Риерте и ее технологиям, но… все в нашем мире занимает время, Мюр. Дожил бы дукс до этого? Велик шанс, что он даже не узнает о том, что произошло. Его династия сейчас под большим вопросом. Он немолод, наследника нет. Мерген умрет, к власти придет кто-то еще.

– Но…

Я поднял руку, прося ее остановиться:

– Мы рисуем на воде, Мюр, и строим теории, что произойдет или произошло бы. Как я сказал, я не злюсь на тебя и знаю причину твоих поступков. Ты хотела что-то изменить, и я не могу этого не уважать. Что до ошибок – мы все их совершаем. Я сам не без греха и совсем не идеальный герой романа. Мы слишком часто делаем больно тем, кто рядом. Так что твои извинения приняты.

Ее щека дернулась, и она кивнула, опуская глаза:

– Спасибо, Итан. Для меня это важно. И я рада, что ситуация для тебя изменилась.

– Прости? – не понял я.

– Что в итоге твоя цель достигнута, и искиры не получат разработку Хенстриджа.

Я хмыкнул, осмысливая сказанное:

– Ты общаешься с Уитфордом?

– Да. Он счел возможным мне рассказать. Я заварила глупую кашу, погибло много людей, военные Империи теперь в Риерте. А надо было идти не к Сайл, а к Уитфорду.

– Он служит Мергену. Как ты можешь радоваться? Все, что ты сделала, оказалось бесполезно. Технология у него в руках.