– А разве не видно?

– Пожалуй, я отдам тебе мою дочь, – усмехнулся Синеус. – Дерзостью вы с ней точно равняетесь.

– А и возьму, – усмехнулся в ответ Вихорек. – Я – воин Севера. Мне дерзкие любы.

И это была правда. Разве не благодаря дерзости Вихорек, еще несколько лет назад бывший никем, монастырским рабом-пастушком, взлетел так высоко, что почти на равных говорит с прославленным во многих виках вождем. И тот даже шутит о том, что отдаст за Вихорька дочь. А может, и не шутит…

– А ты дерзкий, нурманчик!

Карш. И еще трое. Крупные, бородатые. Солидные мужи. Пояса богатые, мечи на поясах, гривны на шеях. Гридни.

– Зато ты, Карш, пример вежества, – по-словенски отозвался Вихорек. – И храбрости тоже. В одиночку нахамить мне не рискнул, друзей позвал. Только зря. Я у вас гость. И в отличие от тебя закон уважаю. Так что болтай смело. Язык я тебе в другой раз укорочу.

Вот надо же. Не успел даже от терема отойти, а у него уже на пути встали. Но ничего. Ольбард попросил не задираться с его людьми, так что пусть. Словами обойдемся. Они пошутили, и он пошутит.

– Отойди, – попросил он. – Солнце загораживаешь. Да и пованивает от вас. Может, кому штаны поменять стоит?

– И верно дерзкий, – проворчал один из спутников Карша. – Щенок безусый, а тявкает. Надо б его поучить! – И ухватил Вихорька за правую руку.

– Ты меня тронул, – ледяным тоном произнес Вихорек. Вмиг позабыв о своем намерении относиться к происходящему как к шутке. – Может, не знаешь, что я – сын Ульфа-ярла, пес? Я убивал и за меньшее. Но тебе повезло, lodigrinni[18]. Я тебя не убью. Не хочу пачкать одежду. Убирайся!

– Эй! Что у вас такое? – прозвенел сверху, из теремного, окна девичий голос.

Вихорек узнал его. Истра.

– Не твоего ума дело, девчонка! – прогудел Карш. – Скройся!

– Я всё бате расскажу!

– А нечего тут рассказывать… – начал тот, что держал Вихорька. И вдруг взвизгнул совсем по-женски.

– Я тебя предупреждал, – процедил Вихорек. – Уходите. Быстро. Вы напали на гостя, но я вас прощаю. Живите.

Раненый варяг отскочил, зажав ладонью длинную резаную рану на предплечье.

Карш замешкался, глянул наверх, на высунувшуюся в окошко Истру. А ведь она и впрямь все отцу расскажет!

А вот один из его спутников колебаться не стал: обнажил меч. Но ударить не успел. Только замахнуться.

Клинок Вихорька укусил, как змея. Только быстрее. Но так же смертоносно. Скользнул между ребер и рассек сердце.

– Ты его убил, нурман… – ошарашенно пробормотал Карш.

– Я всегда убиваю тех, кто хочет убить меня, – сообщил Вихорек.

Он был очень доволен. Показал Истре, какой он умелый воин. Один – против четырех. И он не боится. Его боятся.

– Виги! Что ты делаешь?

Ануд.

«Хорошо, что он появился только сейчас, – подумал Вихорек. – Не то все испортил бы».

– Меня хотели убить, – весело сообщил Вихорек, поворачиваясь к товарищу. – Не знали, что я убиваю лучше.

Он качнулся влево, уклоняясь от варяжского клинка, хозяин которого захотел воспользоваться тем, что нурман отвлекся, и не понял, что Вихорек специально спровоцировал именно такую атаку.

«Ты должен управлять боем, – учил Вихорька отец. – Не только своими действиями, но и действиями противника».

С воинами вроде Скиди или Гуннара такие штуки не проходили. Они всегда угадывали, когда Вихорек открывался намеренно. Вдобавок они знали, на что он способен. Но этот варяг был глупцом. Потому что считал глупцом Вихорька. Ни рана одного родича, ни смерть другого не стали для него уроком. Больше он ничему не научится. Выпад – и еще один дурень схлопотал сталь в сердце.

Вихорек засмеялся. Укол – и все. Будь на варягах бронь, так легко не получилось бы, но брони на них не было. А вот на Вихорьке была. Какая глупость думать, что они могут справиться с таким, как он, лишь потому, что у них есть усы, а у него нет.

– Виги, не надо! Хватит! – закричал Ануд, бросаясь вперед и вставая между Вихорьком и Каршем. Причем спиной к Каршу, а не к Вихорьку.

И эта маленькая деталь подействовала на десятника сильнее, чем мгновенная смерть родичей.

Ануд, который пришел с нурманом, был с ним в одной дружине и потому должен был сражаться за него против Карша, повернулся к десятнику спиной. То есть доверился ему больше, чем своему содружиннику.

И Карш – сдержался. Не атаковал. И не умер.

То, что умер бы именно он, а не безусый нурманчик, Карш сообразил чуть позже.

– К лекарю бегом, – велел он своему дружиннику, который, выпучив глаза, глядел на происходящее. – А ты, нурман, ты… Ответишь!