сейчас притащить эту реликвию и расстелить её возле кресел, где, по обычаю, сидели оба наследника, для Аделиона осталось загадкой.
Хотя…
Провернув между пальцев ножку золотого кубка, черноволосый мужчина подавил усмешку, неспешно разглядывая гостей, сидящих в отдалении от него.
Младший братец явно хотел показать старшему, как и всем остальным присутствующим, насколько у него шикарный вкус, подобающий истинному представителю правящего рода. Что ж, отчасти он был прав.
Этот зал был предназначен для обычных вечеров, на которых едят убитую на охоте дичь, жирное мясо, приготовленное на вертеле, свежие овощи и запивают это элем и медовухой, травя старые охотничьи байки, хвастаясь покорёнными девичьими сердцами, разбавляя это пошлыми шуточками и пьяными выкриками. Иногда к этому добавлялись и стоны из особо тёмных углов: взять какую-либо служанку прямо во время пира, фактически у всех на глазах, никогда не считалось среди лератов зазорным. Да и сами служанки не всегда особо сопротивлялись как хозяевам, так и гостям.
Сейчас же Соломон превратил обыденный и привычный вечер в настоящий званый ужин. Вместо мяса была птица, замысловато приправленная пахучими травами, с ней подавали также фрукты и десерты, которые раньше готовились в основном для женщин. Эль сменили вина, далеко не последние по стоимости, а обычную посуду заменили даже не на серебро… От обилия золотых кубков, тарелок и столовых приборов рябило в глазах. Как и от разодетых в пух и прах гостей.
Слегка наклонив голову, Аделион сдержал ещё одну усмешку.
Всего одного взгляда было достаточно, чтобы понять, с какой стороны стола находятся его люди. Дорогая, но вполне обычная одежда, спокойная речь, лишь лёгкая тень брезгливости в глазах у тех, кто сидел спиной в сторону тёмного зала.
Разряженные гости Соломона заняли места у стены. А их так называемый предводитель и господин…
Сохраняя высокомерие и равнодушие, с ледяным взглядом, Соломон, который предпочёл для этого вечера свои цвета в одежде, а именно слоновую кость и серебро, периодически дёргал короткую цепь, подтаскивая ближе порядком измученную и забитую рабыню.
Что ж, он сдержал слово: лучшей из его рабынь оказалась высокая светлая эльфийка, с копной белокурых волос и неплохой фигурой, едва прикрытой полупрозрачным шёлком куска ткани, который с натяжкой можно назвать платьем. Её тело, может, и могло восхищать когда-то, но сейчас вызывало лишь отвращение, которое росло по мере того, как алые потёки крови из тонкой шеи, разодранной шипами тяжёлого ошейника, смывали с бледной кожи наспех нанесённую пудру, выставляя напоказ до конца не залеченные рубцы и синяки.
Соломон никогда не ценил то, что имел. Однажды ему ещё придётся поплатиться за это, но сейчас он, как и всегда, наслаждался своей безнаказанностью и властью, откровенно издеваясь над рабыней, в глазах которой уже давно и навсегда поселился страх. Он был столь очевиден и неприкрыт, что будоражил всех присутствующих лератов с самой первой минуты появления младшего наследника в зале. Между негативными эмоциями промелькивало что-то ещё, что не смог разобрать даже Аделион.
За любое неверное движение девушку ждал удар по лицу, а после особо сильного, когда на её губах выступала кровь, Соломон впивался в них жёстким поцелуем, оставляя рукой уродливые синяки на хрупком подбородке. Он откровенно и показательно издевался, молчаливо и с насмешкой давая понять своему брату, что это и есть тот самый урок по обращению с рабынями.
И нравилось происходящее если не всем, то многим. Остальные испытывали лишь равнодушие и брезгливость: светлые эльфийки продавались или находились в плену лератов достаточно редко. И многие из людей Аделиона предпочли бы куда более… бережное обращение с ценным товаром, чтобы наслаждаться попавшей им в руки девушкой как можно дольше. Не говоря уже о напрасной потере той суммы, что была бы выложена на невольничьем рынке за эту эльфийку.
Сейчас, как никогда раньше, Аделион испытал огромное внутреннее удовлетворение оттого, что Карина в руки его брата не попала. Не откажись Соломон тогда от неё, девушка, с её-то характером, уже давно была бы мертва. Старший наследник умел ценить то, что находилось у него. Особенно столь хрупкий дар, как несовершеннолетняя маранта…
Только дар этот действительно с характером и должен был появиться на пиру с минуты на минуту. Стрелки часов уже давно отсчитали положенное время, но ни Карины, ни Эмита в зале ещё не было. Соломон уже давно начал отпускать тонкие издёвки, оставшиеся пока без внимания: все были заняты едой.
Темноволосый лерат понимал, что это лишь вопрос времени, и уже начал жалеть, что на какой-то миг решил поверить ершистой провидице. Возможно, было бы лучше привести её сюда сразу, в кои-то веки силой сломив упрямство. Сейчас был не тот момент, когда Аделион мог позволить себе блажь считаться с её чувствами и желаниями.
Однако, когда в зале вдруг из ниоткуда возник порыв ледяного ветра, задувший все до единой свечи, как и огонь в камине, мужчина отбросил напрасные сомнения и решил довести начатое до конца. Несмотря на всю серьёзность ситуации, он хотел посмотреть, что стоит верность маленькой маранты и оправдает ли она оказанное ей доверие. Мужчину интересовало, заслуживала ли девушка снисхождения к своему положению, которое проявлял наследник Амил Ратана, повинуясь внезапным и порой необъяснимым порывам.
Предугадать дальнейшие события было не в его силах, но, по крайней мере, Карина, как и обещала, явилась в зал почти вовремя: лерат легко
