– У тебя усы, – голос Глеба дрогнул.

Он то ли смеялся, то ли бился в истерике.

– Никогда не думал, что симпатичная девушка окажется драконом, – добавил он.

И Мёнгере ощутила замешательство: он назвал ее симпатичной. Значит, его не смущают шрамы?

Она расправила крылья и взлетела. От взмахов поднялся ветер. Волосы Приша и Глеба растрепались. Они, запрокинув головы, смотрели на нее. А Мёнгере взмывала всё выше и вскоре потерялась в сером небе. Куда она стремилась, Мёнгере и сама не знала. Она наслаждалась полетом, ощущением радости и свободы. Мощь, восторг переполняли ее. Но что-то тянуло назад. Точнее кто-то. И она спикировала вниз, стремительно приближаясь к земле. Лишь в самом конце вышла из крутого пике и захлопала крыльями, чтобы затормозить.

Приша и Глеба чуть ветром не сдуло.

– Это было круто, – сказал Глеб.

Мёнгере послышалась нотка горечи и сожаления. Ну да, когда-то он был крылатым. А Приш вообще не мог говорить, лишь восхищенно взирал на дракона. Мёнгере легла на землю. Хухэ с подозрением обнюхал ее. Приш с Глебом закинули на дракона поклажу, Приш запихнул фенека в сумку и забрался сам.

«С ними, конечно, не полетаешь – свалятся. А вот плыть – запросто», – решила Мёнгере и соскользнула в воду.

Дракон мчался по водной глади, извиваясь как змея. Волны с плеском разбегались в стороны.

– Не так быстро! – смеялся на спине дракона Глеб. – Меня укачивает.

Мёнгере испытала искушение нырнуть, чтобы его окатило водой. Шутник какой! Но намокнут вещи, да и Хухэ испугается.

Море трансформировалось. Оно приобрело насыщенный аквамариновый цвет. Под брюхом дракона проплыла стайка разноцветных рыб. Словно само присутствие путников наделило край жизнью. Но Мёнгере понимала – они проходят сквозь миры. И это море – лишь отражение первоначального. Небо посветлело, разбавилось перьями облаков. Высоко в лазури кружил фрегат.

Драконье зрение острее человеческого, поэтому темную полосу побережья Мёнгере заметила первой. Она устремилась туда. С шумом выплеснулась с водой на берег и отряхнулась.

– Мы так не договаривались, – запротестовал Глеб, которого окатили брызги, а Приш засмеялся.

Хухэ сразу же унесся изучать местность. Мёнгере издала кхекающий звук и вернулась в воду. Больше всего хотелось утолить терзающий ее голод. А здешние воды богаты на добычу.

Акула метнулась в сторону, испугавшись огромной тени, нависшей над ней. Но дракон оказался проворнее. Огромные челюсти сомкнулись на рыбине, окрасив воды в красный цвет. Дракон рвал плоть, заглатывая акулу большими кусками. Совсем близко подплыла еще одна, желавшая урвать свою долю, и поплатилась. Дракон совершил молниеносный рывок и впился в новую добычу. Но есть не стал. Эту рыбину Мёнгере вытащила на берег.

Приш и Глеб уже разожгли костер. Дракон выронил акулу к ногам Глеба. Тот обрадовался:

– И на завтра хватит!

Потом обратился к Мёнгере:

– А ты так и останешься драконом? Девушкой ты мне больше нравилась. Да и дракона сложнее прокормить.

Будто она сама не в состоянии добыть пропитание. Но надо выбирать: человеческий облик или драконий. В этом мире не получится быть сразу в двух, он уже заполнен историей. И дальше тянуть нельзя: иначе она навсегда застрянет в драконьем теле.

Огонь дергался под порывами ветра, море неспокойно набегало на сушу. Глеб уже разделал акулу, нарезал на небольшие куски и вместе с Пришем запекал их на костре. Воздух наполнялся запахами. Рядом переругивались чайки: они не поделили рыбьи внутренности. Всё двигалось, дышало, спорило, существовало. Не застывшее нечто, а вполне обычная, но такая любимая жизнь.

Мёнгере мысленно закончила сказку: «И, когда дракон доставил всех в новую страну, он вновь стал девушкой». Ее затрясло, точно от озноба. Стало крутить, выворачивать суставы. Обратное изменение далось болезненно. После превращения она рухнула без сил.

– Ты как? – Глеб взволнованно склонился над ней.

– Полежать бы, всё тело ноет, – призналась Мёнгере.

Глеб подхватил ее на руки и отнес в палатку. Приш свернул джемпер и подложил его под голову.

– Сейчас рыбу зажарим, принесу, – сказал Глеб.

– Я сыта, – ответила девушка.

– А как… – начал Приш и умолк, сообразил, что акула была не одна.

Мёнгере ничего не ответила. Закрыла глаза и задремала. Весь вечер и ночь ей снилось, что она дракон. И это было прекрасно.