нотками ужаса, воскликнуть:

– Где я, что случилось?

Женщину ничуть не удивил мой выкрик. Она даже обрадовалась этой неадекватной реакции. Тут же перестала причитать и со счастливой улыбкой на лице всё тем же пронзительным, но теперь ставшим приятным голосом ответила:

– Слава богу, Михал Лександрович, очнулись! А я уж так испугалась, что мочи нет! Молния шарахнула в окно, около которого вы стояли, наблюдая за грозой. Я как раз принесла вам чаю и хорошо видела, как в окно залетел круглый такой, сверкающий кусочек от молнии и, зацепившись за подоконник, взорвался совсем рядом с вами. Вот вы и упали прямо на паркет. Я сразу Ивана крикнула, и мы вместе с этим оболтусом положили вас на диван. Потом он побежал за дохтуром, а я вот положила вам на голову холодный компресс и, взяв с секретера газету, обмахиваю ей своего благодетеля вместо веера, и молюсь, конечно.

Действительно, женщина сжимала в руке довольно толстую газету, и хотя я в неё не вглядывался, но мне всё равно бросился в глаза непривычный шрифт. А именно то, что там присутствовала буква ять. У меня же паника выбила всё соображение, так что эта деталь даже наоборот заставила мозги шевелить извилинами. А чтобы активизировать этот процесс, рука привычно потянулась почесать затылок и наткнулась на влажную тряпку. «Ага, вот он и компресс, о котором говорила тётка», – подумал я и с раздражением выкинул влажный платок прямо на пол. А затем рука всё-таки потянулась закончить начатый процесс, и опять я получил удар по уже ослабленной психике. Вместо привычной шевелюры пальцы ощутили какую-то лысину. «А-а-а… – завопил внутренний голос, – это не я, это не моё тело, и реальность тоже не моя!» Но это была последняя истерика моего сознания. Разум понял, что истерия ни к чему хорошему не приведёт – жить-то хочется даже и в чужом теле.

После этой панической атаки я начал холодно анализировать все факты и причины, затолкавшие меня в эту ситуацию. Однозначно это следствие нашего эксперимента. Что-то пошло не так. Вместо того чтобы просто заглянуть в прошлое, моя сущность сама оказалась там. Чёртов Кац создал не сканер, заглядывающий в память изучаемого объекта, а портал перемещения в тела умерших. Ещё повезло, что моё «я» оказалось не в мозгу динозавра, а в теле человека. Спусковым крючком этого перемещения наверняка явилась молния. Во время эксперимента была гроза, а окно в лабораторию было открыто, и шаровая молния вполне могла попасть в помещение. Здесь же во время грозы объект, череп которого исследовали, подвергся воздействию шаровой молнии. По-видимому, шаровые молнии взорвались одновременно в разных реальностях, а в этот момент хронограф поддерживал мою ментальную линию, которая сканировала долговременную память объекта исследований. А тут раз… короткое замыкание, и мой разум остался, вернее, вселился в ту личность, череп которого сканировал хронограф. «Ну что, вроде бы логично, – подумал я, – пожалуй, оставляем это как основную гипотезу появления моей сущности в этом теле».

Вопрос, в кого вселилась моя сущность, ясен. Наверняка это Михаил Александрович – великий князь, брат императора России Николая II. Мы же сканировали его череп, по крайней мере, пермские поисковики, нашедшие захоронение, были в этом уверены. Да и по обстановке комнаты, в которую я попал, можно утверждать, что тут живёт не простой человек. К тому же тётка, которая увидела, как в комнату влетела шаровая молния, разговаривала со мной подобострастно и назвала Михаилом Александровичем. Вернее, Лександровичем, но так, наверно, принято у неё в деревне. Чай, не дворянка, что с неё взять? Зато услужливая, внимательная и заботливая. А я-то каков – самая что ни на есть голубая кровь! Из грязи, как говорится, в князи! Я внутренне усмехнулся, а затем, но уже в реале поёжился, вспоминая череп великого князя. Как этому супер-пуперу, хозяину жизни с голубой кровью, парнишка с рабочих окраин Перми, служащий в ЧК, двумя выстрелами в упор снёс половину черепушки. И всё, нет больше великого князя. Когда читаешь о таких событиях в исторических книгах, то понимаешь, что такие трагедии происходили давно, и в общем-то тебе это всё по барабану. А тут именно тебя будут убивать, и ты знаешь, когда это будет и где.

Этот вопрос так меня пронял, что я решил немедленно узнать, какой сейчас год и где я нахожусь. Вдруг великий князь уже выслан в Пермь и сейчас наряд ЧК получает разнарядку арестовать и уничтожить великого князя Михаила Романова. Вдруг этот долбаный хронограф забросил меня в последний день жизни обладателя черепа, который мы Сашей сканировали. Не факт же, что если Михаила убьют, то я автоматически перемещусь в своё тело. Скорее всего, нет – ментальная линия не установлена, спускового крючка в виде шаровых молний нет. Так что именно мне чекисты отстрелят полчерепа. Я скрипнул зубами и подумал: «Ну уж нет, не согласен я с таким раскладом. Драться буду с этими чекистами и просто так не дамся. Не желаю быть жертвенным бараном! И плевать мне на нарушение исторической линии – я её уже и так нарушил своим возникновением в теле Михаила. Не дам мужику сгинуть во имя сохранения привычной истории».

Под влиянием своих внутренних страхов я довольно нервно спросил:

– Какой сейчас год и где я нахожусь?

От моего вопроса у женщины даже лицо вытянулось. Чтобы её совсем не вводить в ступор, я пояснил:

– Молния всё-таки меня зацепила. Всю память отшибла – ничего не помню, как будто только родился.

Тётка прониклась этой бедой, жалостливо перекрестила бедолагу и ответила весьма подробно, даже о том, о чём я у неё не спрашивал:

– Так суббота сегодня, 9 августа 1916 года от Рождества Христова. Поздно вечером крестный ход, батюшка сказал, будет. Во славу русского оружия, чтобы православные одолели басурман проклятых. А вы в своей резиденции в Гатчине отдыхали после долгой дороги с фронта. Вчера приехали с войны, а тут такая напасть. Дохтур сказал, что вам волноваться нельзя, застарелая язва на фронте открылась. И кормить вас нужно только протёртым, и мясо по-