растянутые в улыбке, независимо от того, весело ей или нет. Как жаль, что она горбунья! И все же ее уродство словно притягивает Левину. Она видит в Мэри противопоставление идеала и несовершенства.

– Не представляю, как ей живется, – прошептал Георг. Левина гадала, о чем он – то ли об уродстве девочки, то ли о ее положении.

– Она сильнее, чем кажется, – ответила Левина. – Гораздо больше меня тревожит другая сестра.

– Леди Катерина?

Левина кивнула.

– Смотри! – Она взяла у мужа рисунки и нашла среди них портрет Кэтрин.

– Тебе удалось передать ее беззащитность, – замечает Георг. – И ее красоту. – Он внимательно разглядывал рисунок, поднося его ближе к свету. – Раньше я даже не замечал, как она похожа на отца.

– Ей досталось его обаяние, – заметила Левина. В свое время Генри Грей считался настоящим красавцем.

– В караульной говорят, что преемницей скорее сделают ее, а не Елизавету.

– Помоги ей Бог! – Левина попыталась представить капризную Кэтрин Грей королевой Англии. На первый взгляд, такое кажется невозможным, однако на самом деле все наоборот. В законном происхождении леди Катерины Грей, в отличие от Елизаветы, никто не сомневался. Именно она, представительница династии Тюдоров, считалась следующей в очереди наследования по «Декларации о престолонаследии» покойного короля Эдуарда. – Но королева рассчитывала произвести на свет наследника, который все исправит.

Георг покосился на жену и покачал головой.

Он продолжил молча просматривать ее работы и остановился на портрете Фрэнсис, который Левина рисовала по памяти. На рисунке Фрэнсис улыбалась. В жизни Левина уже довольно давно не видела ее улыбки.

– Почему так много портретов Греев? – спросил Георг.

– Фрэнсис создает картинную галерею в поместье Бомэнор. Она хочет, чтобы я нарисовала портреты их всех – они будут висеть там.

После казни герцога имущество Греев конфисковали, но королева вскоре вернула им почти все. Правда, они не получили назад Брадгейт, самое любимое свое поместье. И все равно Фрэнсис вздохнула с облегчением. Возврат земель стал для нее событием более важным, чем само по себе имущество. Решение королевы означало, что ей, пусть и в малой степени, удалось вернуть себе расположение Марии. И все же Фрэнсис по-прежнему ходит по краю пропасти – ведь у нее еще две дочери. За ними пристально следят. Приближенные Марии не верят в то, что они вернулись в лоно католицизма искренне. Фрэнсис призналась Левине, что Сьюзен Кларенси постоянно следит за ней и все, вплоть до мелочей, доносит королеве – что Греи едят, с кем переписываются, часто ли они молятся. Ничего удивительного, что Фрэнсис хотела поддержать свой дух, заказав портреты поредевших близких.

– Еще портреты! – Голос Георга выдал его недовольство. Может быть, ему бы хотелось, чтобы жена сидела дома и рожала детей – одного за другим.

– Не то, – ответила Левина.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что ты не имеешь права жаловаться на мои занятия живописью. Мы живем в основном на доходы от моего ремесла, – она обвела комнату рукой, показывая все, что у них есть, – серебряное блюдо на буфете, стекла в окнах, которые выходят на фасад, – все куплено в основном на средства, вырученные за ее работы. Она, конечно, понимала, что поступает нехорошо, потому что напоминает мужу о его недостатках. Левина знала: будь у нее другой, обыкновенный муж, он бы много лет назад выпорол ее и заставил подчиняться его воле.

– Правда, что Фрэнсис Грей собирается обвенчаться со своим конюшим?

– У тебя что, других забот нет, кроме как слушать сплетни в караульной? – Она с трудом удерживалась, чтобы не выдать раздражения. Левина прекрасно знала: Георг ревнует ее к Фрэнсис и знает, что ей неприятны слухи о том, какого мужа выбрала себе ее подруга. – Стоукс хороший, добрый человек. Кроме того, после того, как она с ним обвенчается, ни ей, ни ее дочерям больше не придется постоянно находиться при дворе. – Левина все больше повышала голос. – Почти никто этого не понимает! Мир не перевернется с ног на голову, если герцогиня выйдет за простолюдина!

– Я не хотел… – начал Георг.

– Прости меня, – вздохнула Левина. – Мне очень жаль. – Ей действительно было очень жаль, что она сорвалась. Она терпеть не могла ссориться с мужем, ведь им так редко доводится бывать вместе.

– И все же меня беспокоит… – Георг умолк, поднял руку ко лбу. – Боюсь, что твоя дружба с этим семейством навлечет на нас беду.

– Георг, я не из тех друзей, кто рядом, только когда все хорошо. Я не брошу Фрэнсис. Она всегда была добра ко мне. – Левина подумала о том, как мало мужчины понимают в женской дружбе. – И потом, сейчас королева к ней благоволит. – Она понимала и то, что говорит неискренне, но ничего не могла поделать. Она сама поймала себя в ловушку и не могла из нее выбраться.

– Королева и леди Джейн любила, ты сама говорила, но ее любовь не помешала ей…

– Довольно! – прервала мужа Левина, поднимая руку, как будто воздвигая между ними невидимую стену. Она чувствовала, как в ней снова просыпается гнев. И все-таки Георг был прав.