думать, что теперь, побежденные, они станут еще опаснее, чем прежде, в качестве вооруженного неприятеля. Пока шла война, ахейцы получали поддержку от Рима, а теперь те же римляне благоволят скорее к Лакедемону, (7) особенно после того, как Арей и Алкивиад, изгнанники102, восстановленные в правах благодаря заступничеству ахейцев, отправились в Рим с миссией против ахейцев, которым они столько обязаны, и произнесли против них такую враждебную речь, словно ахейцы изгнали их, а не вернули на родину. (8) Все собравшиеся подняли негодущий крик, требуя рассмотреть персональный вопрос об Арее с Алкивиадом, и поскольку собрание руководствовалось скорее гневом, чем разумом, тут же приговорили обоих к смерти. Спустя несколько дней прибыла римская делегация.
36. Для ее приема в аркадском городе Клитор был созван общеахейский совет. Еще до начала дискуссии ахейцы сильно встревожились, чувствуя, сколь неравными для них будут переговоры, (2) потому что Арея и Алкивиада, приговоренных к смерти на предыдущем собрании, они заметили среди римских уполномоченных, но никто из них не посмел даже пикнуть. (3) Аппий изложил, сколь недоволен сенат всем, на что жаловались сенату лакедемонцы: во-первых, избиением в Компасии делегатов, по приглашению Филопемена явившихся, чтобы защититься от обвинений103, (4) а во-вторых, тем, что не довольствуясь насилием над людьми, ахейцы перешли всякую меру жестокости, разрушив стены знаменитого города, уничтожив его обычаи, восходящие к незапамятной древности, и упразднив прославленные законы Ликурга. (5) После того, как Аппий завершил свою речь, Ликорт, и как претор, и как сторонник Филопемена, инициатора всего, что случилось в Лакедемоне, ответил: (6) «Нам труднее оправдываться перед тобой, Аппий Клавдий, чем до этого в Риме перед сенатом. (7) Тогда мы отбивались от обвинений лакедемонцев104, а теперь обвинителем выступаешь ты сам, и перед тобой же мы должны защищаться. (8) Но даже столь неравные условия мы принимаем, в надежде, что ты выслушаешь нас объективно, как подобает судье, отбросив пристрастность, с которой только что выступал. Поскольку ты только что повторил жалобы лакедемонцев, высказанные ими сначала здесь, перед Квинтом Цецилием105 а затем в Риме, ответ мой, я полагаю, должен быть адресован, хотя и в твоем присутствии, но не столько тебе, сколько им. (9) Вы нас обвиняете в избиении делегатов, по приглашению Филопемена явившихся для произнесения оправдательной речи. Но я полагаю, что обвинять в этом нас не можете не только вы, римляне, но даже другие в вашем присутствии. Ведь вами же одобренный договор запрещал лакедемонцам посягать на приморские города. (10) Когда, взявшись за оружие, ночным нападением они захватили запретные для них города, если бы Тит Квинкций со своей армией еще находился в Пелопоннесе, подвергшиеся насилию искали бы защиты, разумеется, у него. (11) Но так как вы были в недосягаемости, к кому же еще им оставалось прибегнуть, как не к нам, вашим союзникам, приходившим, как они уже видели, на помощь Гифею и на равных основаниях с вами осаждавшим Лакедемон106? (12) Итак, вместо вас мы предприняли войну, справедливую и законную во всех отношениях. Если другие восхищены этой войной, и даже лакедемонцы не могут ее порицать, если сами боги ее одобрили, даровав нам победу, с какой стати мы должны отвечать за то, что сделано было по законам войны? Впрочем, важнейшие из перечисленных обвинений нам даже не предъявляют. (13) Нас обвиняют лишь в том, что мы призвали к суду людей, подстрекавших толпу взять оружие, захвативших и разграбивших приморские города, истребивших самых видных тамошних граждан. (14) Но в том, что, прийдя к нам в лагерь, они были убиты, повинны лишь вы, Арей и Алкивиад, вы, которые – видят боги! – обвиняете в этом нас. (15) Как и другие лакедемонцы- изгнанники, эти двое были тогда в числе наших союзников. Выбрав приморские города местом жительства, они считали, что захват этих городов направлен, главным образом, против них, и в отместку напали на виновников своей ссылки, возмущенные тем, что даже в изгнании им не дают провести старость в покое. (16) Итак, не ахейцы, но лакедемонцы убили лакедемонцев, и я вправе даже не вдаваться в вопрос, по заслугам те убиты, или вопреки справедливости107.
37. „Однако вы, ахейцы, не можете отрицать, что именно вы упразднили старинные законы Ликурга и разрушили стены Лакедемона”. (2) Но как одни и те же люди могут выдвигать два таких обвинения, если учесть, что стены эти были построены не Ликургом, но воздвигнуты всего несколько лет назад, как раз для того, чтобы подорвать законы Ликурга108? (3) Лишь недавно тираны их возвели как оплот и убежище для себя, а вовсе не в интересах города, и если бы Ликург сегодня воскрес из мертвых, он бы порадовался разрушению стен и сказал бы, что узнает свою прежнюю Спарту. (4) Не Филопемен, не ахейцы, а вы сами, лакедемонцы, своими руками должны были уничтожить следы тирании. (5) Ведь они – словно рубцы вашего позорного рабства: прожив почти восемь столетий без стен109, вы были свободным, а временами еще и самым могущественным в Греции государством, но как только оказались заперты в стенах, то словно связанные колодками, в течение сотни лет влачили жалкое рабство. (6) Что же касается отмены законов, то я полагаю, что древние законы у лакедемонцев отняли их собственные тираны. (7) Мы же не только не отнимали у них законов, которых они не имели, но дали им наши собственные законы, и оказали великую услугу их городу, когда его приняли в наш совет и включили в состав нашей конфедерации, дав сплотиться со всеми народами Пелопоннеса в единое целое. (8) Вот если бы, живя по одним законам, мы им навязали другие, лишь тогда, я считаю, у них были бы основания сетовать на неравенство и даже негодовать. (9) Я сознаю, Аппий Клавдий, что речь, до сих пор мною произнесенную, нельзя назвать речью, какую союзник обращает к союзнику, или речью достойной нации свободных людей: так препираются рабы перед своим господином. (10) Но если не пустыми были слова глашатая, которыми вы объявили свободу из греков в первую очередь для ахейцев, если еще действителен связывающий нас договор, если условия союзничества и дружбы имеют равную силу для обеих сторон, то почему я не спрашиваю вас, римляне, что вы сделали с захваченной Капуей110, а вы требуете от нас отчета в том, что мы, ахейцы, сделали с побежденным Лакедемоном? (11) Допустим, несколько лакедемонцев было нами убито. Ну и что? Разве вы не рубили головы капуанским сенаторам? (12) Мы разрушили стены. А вы отобрали у капуанцев не только стены, но лишили их даже города и земельных владений. (13) Ты скажешь, что договор равноправен только по форме, а в действительности у ахейцев есть лишь призрачная свобода, верховная же власть остается за Римом. Я сознаю это, Аппий, и не протестую, раз этого не позволено. Но все же я вас умоляю, какова бы ни была разница между римлянами и ахейцами, не приравнивайте нас, ваших союзников, к нашим общим врагам, и уж тем более не ставьте их в лучшее положение. (15) Мы сами поставили их вровень с собой, дав им наши законы и приняв в нашу конфедерацию. Но побежденным мало того, что достаточно победителям, и враги требуют больше, чем имеют даже союзники. (16) Тот договор, что был скреплен клятвой, что был высечен в камне на вечную память как священный и нерушимый, они готовятся отменить, тем самым сделав нас святотатцами. (17) Мы чтим вас, римляне, и если вам угодно, даже страшимся, но еще больше мы чтим и страшимся бессмертных богов». (18) Большинство собравшихся встретило эту речь с одобрением, находя, что оратор говорил как подобает высшему магистрату, так что ясно было, что римляне неизбежно потеряют авторитет, если проявят уступчивость. (19) Тогда Аппий сказал, что хотя ахейцы вольны поступать как угодно, он очень рекомендует им искать расположения римлян, иначе их скоро принудят к этому вопреки их желанию. (20) Слова эти вызвали негодующий ропот, но ахейцы не решились отвергнуть требования римлян. (21) Они лишь попросили, чтобы римляне сами произвели в пользу Лакедемона все изменения, какие им будет угодно, и не навлекали на ахейцев греха святотатства, заставляя их отменить то, в чем они дали клятву. Отменен было лишь недавний приговор Арею и Алкивиаду.
38. В Риме, в самом начале года, при распределении провинций между консулами и преторами, Лигурия, как единственная область охваченная войной, была назначена консулам. (2) Преторы распределили между собою провинции так: Гай Децимий Флав получил судопроизводство между гражданами, Публий Корнелий Цетег – судопроизводство между гражданами и иностранцами, (3) Гай Семпроний Блез – Сицилию, Квинт Невий Матон – Сардинию и следствие по делу об отравлениях, Авл Теренций Варрон – Испанию Ближнюю, Публий Семпроний Лонг – Испанию Дальнюю. (4) Из двух последних провинций примерно тогда же вернулись легаты Луций Ювентий Тальна и Тит Квинктилий Вар. (5) Разъяснив сенату, сколь трудной была война в Испании, теперь уже завершенная, они потребовали, по случаю столь большого успеха, воздать почести бессмертным богам, а кроме того, разрешить преторам вывести войска из Испании111. (6) Назначено было двухдневное общегосударственное молебствие; что касается вывода войск, то к этому вопросу решено было вернуться позднее, при распределении легионов между консулами и преторами. (7) Спустя несколько дней консулам были назначены для войны в Лигурии по
