взяты по праву войны. Однако отсюда пошло и восхищение работами греческих искусников, и распространившаяся распущенность, с какой стали грабить святилища, как и прочие здания. Эта распущенность впоследствии обратилась и против римских богов, и того самого храма, который впервые был изумительно украшен Марцеллом. (3) Чужестранцы чаще всего посещали храмы у Капенских ворот, освященные Марцеллом141, ради их замечательных украшений – из них сохранилась лишь очень малая часть142.

(4) К Марцеллу приходили посольства почти ото всех городов Сицилии; просьбы их были разными, как и их положение: тех, которые до взятия Сиракуз не отпали или возобновили старый союз, принимали как верных союзников, так с ними и обращались; тем, кто сдался из страха после того, как Сиракузы были взяты, победитель диктовал законы как побежденным. (5) А война не вовсе утихла: под Агригентом против римлян остались Эпикид и Ганнон, уцелевшие в предыдущих сражениях; к ним присоединился и третий вождь, посланный Ганнибалом в замену Гиппократа: уроженец Гиппакры143, ливифиникиец родом144 – земляки звали его Муттином, человек деятельный и хорошо изучивший у Ганнибала военное дело. (6) Эпикид и Ганнон дали ему в подмогу нумидийцев, и он, бродя с ними по полям и вовремя приходя на помощь тому, кто в ней нуждался, поддерживал в союзниках чувство верности. (7) Вскоре вся Сицилия заговорила о нем; сторонники карфагенян возлагали на него самые большие надежды. (8) Теперь карфагенский полководец и сиракузянин, запертые в Агригенте145, осмелились выйти за городские стены (с Муттином они не посоветовались, но на него полагались) и стали лагерем у реки Гимера. (9) Марцеллу донесли об этом; он тотчас вышел с войском и милях в четырех от неприятеля остановился, выжидая, что тот будет делать и покажется ли. (10) Муттин, однако, не позволил, медлительно размышляя, выбирать место и время: он перешел реку и ринулся, наводя страх и все опрокидывая, на вражеские передовые посты. (11) На следующий день произошло почти правильное сражение, и он загнал врага в укрепления. Но Муттину пришлось вернуться: в лагере восстали нумидийцы и почти триста человек их ушло в Гераклею Миносову. Он отправился успокаивать и возвращать их. Говорят, он настоятельно уговаривал обоих вождей не завязывать сражения, пока он не вернется. (12) Его слушали с досадой, и особенно Ганнон, которому уже давно не давала покоя слава Муттина: ему, карфагенскому полководцу, посланному сенатом и народом, будет указывать какое-то африканское отродье. (13) Он заставил Эпикида, который не торопился, перейти реку и готовиться к бою: если поджидать Муттина и они выиграют сражение, то вся слава, конечно, достанется Муттину.

41. (1) Марцелл считал, что недостойно его, побеждавшего на суше и на море, сумевшего отбросить от Нолы гордого победой под Каннами Ганнибала, теперь отступить перед врагом. Он велел воинам спешно вооружаться и выносить знамена; (2) он выстраивал войско, когда к нему на всем скаку подлетело из вражеского лагеря десять нумидийцев, которые сообщили: во-первых, триста их земляков не успокоились после мятежа и ушли в Гераклею; (3) во-вторых, их предводителя накануне самого сражения из зависти к его славе куда-то услали и они участия в битве принимать не будут. (4) Нумидийцы – народ неверный, но тут обещание свое они сдержали. Римляне воспрянули духом: быстро пронеслась по рядам весть: конница – а ее римляне больше всего боялись – ушла от карфагенян. (5) И карфагеняне были напуганы: не говоря уже о том, что нумидийская конница была их главной опорой, страшила мысль, как бы она не напала на них самих. (6) Сражались недолго: первый же натиск решил все: нумидийцы спокойно стояли на флангах, а когда увидели своих бегущими, постепенно к ним присоединились. (7) Увидев, что все в страхе кинулись в Агригент, и боясь оказаться в осаде, они разбрелись по соседним городам. Убитых было много тысяч, в плен взяли <…>146 человек и восемь слонов. Это было последнее сражение, данное Марцеллом в Сицилии. Он победителем вернулся в Сиракузы.

(8) Год уже подходил к концу; сенат в Риме постановил, чтобы претор Публий Корнелий написал в Капую консулам: (9) Ганнибал далеко, никаких важных военных действий под Капуей нет; не угодно ли одному из них вернуться в Рим на выборы магистратов. (10) Получив письмо, консулы уговорились: пусть Клавдий займется выборами, а Фульвий останется под Капуей. (11) В консулы были избраны Гней Фульвий Центимал147 и Публий Сульпиций Гальба, сын Сервия, не занимавший до того ни одной курульной должности. (12) Преторами избраны были Луций Корнелий Лентул, Марк Корнелий Цетег, Гай Сульпиций, Гай Кальпурний Пизон. (13) Пизону достались судебные дела в Городе;148 Сульпицию – Сицилия, Цетегу – Апулия, Лентулу – Сардиния. Консулам было на год продлено командование.

1. (1) Консулы Гней Фульвий Центимал и Публий Сульпиций Гальба, вступив в должность в мартовские иды [211 г.], созвали на Капитолии1 сенат для совещания с сенаторами о положении государства, о ведении войны, о провинциях и войске. (2) Консулам прошлого года, Квинту Фульвию и Аппию Клавдию, продлили командование войсками, которые у них были, и вдобавок велели держать Капую в осаде, пока она не будет взята. (3) Это особенно заботило римлян – не из-за гнева, пусть самого справедливого. Думалось, что славный и сильный город, (4) который, отложившись от Рима, увлек за собой еще несколько, и теперь, буде он покорится вновь, так же склонит других к уважительному признанию прежней власти2. (5) Преторам прошлого года продлили командование: Марку Юнию – в Этрурии и Публию Семпронию – в Галлии, оставив им по два легиона, какие у них были.

(6) Продлили командование Марцеллу, чтобы он проконсулом закончил войну в Сицилии с тем же войском, какое у него было; (7) если потребуется ему пополнение, пусть возьмет его из легионов, которыми командовал в Сицилии пропретор Публий Корнелий, (8) только пусть не берет никого из тех, кому сенат отказал в отставке и запретил возвращаться на родину до конца войны3. (9) Гаю Сульпицию, которому выпало ведать Сицилией, даны были два легиона, которыми до того командовал Публий Корнелий, а пополнение – из войска Гнея Фульвия, позорно разбитого и обращенного в бегство в прошлом году в Апулии4. (10) Его солдатам сенат определил такой же срок службы, что и сражавшимся под Каннами. И тем, и другим к вящему их позору запрещено было зимовать по городам и разбивать зимний лагерь ближе чем в десяти милях от какого бы то ни было города. (11) Луцию Корнелию в Сардинии даны были два легиона, которыми раньше командовал Квинт Муций; если потребуется пополнение, пусть консулы объявят набор. (12) Тит Отацилий и Марк Валерий5 пусть охраняют побережья Сицилии и Греции сухопутным войском и флотом: Грецию – пятьдесят кораблей и один легион; Сицилию – сто кораблей и два легиона. В этом году на суше и на море воевали у римлян двадцать три легиона6.

2. (1) В начале этого года сенат, получив письмо от Луция Марция, высоко оценил совершенное им7. Но на письме Марций надписал «пропретор сенату», хотя эта власть ему не была дана ни волей народа, ни постановлением сената. Это смутило многих сенаторов: (2) избрание начальника войска, комиции вместе с ауспициями в лагере, в провинциях в отсутствие должностных лиц, переданные неосмотрительным солдатам, – все это плохой пример. (3) По мнению некоторых, об этом деле следовало доложить сенату; предпочли, однако, отложить обсуждение до отбытия всадников, привезших письмо от Марция. (4) А пока решили написать, что сенат позаботится о продовольствии и одежде для войска. На письме не написали «пропретору Луцию Марцию», чтобы не предрешать исход будущего обсуждения. (5) Всадников отослали, и сразу же консулы поставили дело на рассмотрение. С общего согласия решено было договориться с народными трибунами, чтобы те при первом удобном случае спросили народ, кого послать в Испанию командующим к войску, которым прежде командовал Гней Сципион. (6) С трибунами договорились; все, однако, были заняты другим спором. (7) Гней Семпроний Блез8, назначив день, вызвал в суд Гнея Фульвия и на сходках поносил его за потерю войска в Апулии; многие, говорил он, военачальники по легкомыслию и незнанию заводили войско в места гиблые, (8) но до Гнея Фульвия никто так не развращал свои легионы, прежде чем погубить их; можно сказать, его войско погибло, еще не увидев врага, и побеждено оно было не Ганнибалом, а собственным полководцем. (9) Никто, голосуя за него, не представлял себе, кому вверяет он власть, кому войско. (10) В чем разница между Тиберием Семпронием9 и Гнеем Фульвием? Тиберий Семпроний, получив войско, составленное из рабов, выучкой и строгостью быстро превратил людей без роду и племени в солдат, опору союзникам и грозу врагам10.