— То есть девятнадцать тех, кто объявился? — просипел я и сам не узнал своего голоса.

Архиепископ посмотрел на меня как на врага:

— Что ты хочешь этим сказать, Одран?

— Что говорит Том? — ответил я вопросом на вопрос.

— Заявляет, что все это козни против него.

— Это правда?

— Какая, к черту, правда! Папка с доносами на него уже толщиной с мою руку. Почему, ты думаешь, последние двадцать пять лет его кидали с места на место? Чтобы обезопасить детей. Неужели не понятно? Это наш первоочередной долг. Обезопасить детей.

Я уставился на него: он что, не слышит, какую нелепицу несет?

— Обезопасить? — переспросил я. — И каким же образом?

— Да, не спорю, телеги на него приходили и раньше. — Архиепископ заговорил спокойнее. — И едва запахнет жареным, мы тотчас его переводили, подальше от искушения. Да уж, в этом мы были беспощадны. Получим донос — и через две-три недели Том уже на новом месте. Через месяц максимум. Вся беда в том, что он слишком сближается с детьми. Хочет быть их другом.

— Значит, вы просто его переводили и он принимался за старое?

— Не надо жечь меня взглядом, Одран. — Архиепископ подался вперед и выставил палец: — Не забывайся, ясно тебе?

— А что родители? — спросил я. — Их устраивало такое решение?

Кордингтон откинулся в кресле и пожал плечами:

— Раньше всегда устраивало. Обычно епископ с ними поговорит — и все. Раз-другой подключали кардинала. Был один случай, когда пришлось организовать телефонный звонок.

— В смысле, звонок — родителям? — удивился я. — От кого?

Архиепископ вскинул бровь:

— Неужели надо объяснять?

— От кого? — не отставал я.

— Напряги воображение. История дошла до верхов. В таких случаях требуется верховное вмешательство.

— Господи боже мой! — Я схватился за голову.

— Нет, не самого. На ступеньку ниже.

— По-твоему, это забавно, Джим?

Архиепископ покачал головой:

— Я повторяю: не забывайся, Одран.

— Но родители…

— Они были рады, что Тома убрали. Но вот нашлась пара, которая не желает угомониться. Выдвинуто обвинение. Полиция взяла след. Разыскала других парнишек, которых можно присобачить к делу. На нас идет охота, Одран, ты это понимаешь? На всех нас. Дай им шанс, и нас порвут в клочья. И что будет со страной? Мы должны думать о нашей родине, Одран. Об Ирландии. О будущем. О детях.

— О детях, — повторил я.

— Вся штука в том, что до поры до времени не будет ничего хорошего, кроме плохого. Боюсь, старина Том первый в расстрельной очереди. Играть в молчанку бессмысленно, ибо газеты вот-вот поднимут шум. Дело ведет генеральная прокуратура, там считают, для обвинения фактов достаточно, и как только объявят дату суда, у газетчиков будут развязаны руки, чтоб очернить порядочного человека. Вот о чем будет телефонный разговор с кардиналом. Мы должны разработать план. Найти обходные пути. А пока… — Архиепископ поднялся из кресла и жестом велел последовать его примеру: — Вставай. А пока необходимо сохранить статус-кво. Понятно, Одран? То есть ты сидишь на своем месте и не дергаешься, у школяров остается все тот же наставник, а мы делаем все возможное, чтобы из этой ситуации Том Кардл вышел с незапятнанной репутацией.

Я невольно засмеялся:

— Да разве это возможно?

— Возможно, потому что епархия использует все ресурсы для его защиты. Мы не позволим замарать Церковь в угоду щенку, возжелавшему популярности. Этого просто нельзя допустить.

Меня слегка покачивало, когда я шел к выходу; в дверях я обернулся:

— Скажите, ваше преосвященство, он это делал?

Архиепископ нахмурился, словно не поняв вопроса:

— Кто и что делал?

— Том. Он виновен?