Камера быстро скользнула по двум посторонним, на миг остановилась на Лоре и вернулась к Линвуду. От такого может поплохеть, словно в автомобиле на скоростной трассе. Битси на секунду прикрыла глаза, а когда открыла, обнаружила, что человек, монтировавший записи в фильм, почувствовал примерно то же самое и оборвал на этом эпизод. Снова зазвучал голос Мака:

– Порядок, ребята, сейчас уже намного позже, самолет задержался, но приземлился наконец, и мы видим, как выходят первые пассажиры. Час настал. Великий, великий час!

Битси увидела высоченного юношу и сообразила, что видела его тогда. Двое бизнесменов, мальчик с рюкзаком, женщина, уронившая портфель, чтобы скорее обнять двух детишек в пижамах. Как странно: эти люди казались давними знакомыми, хотя она про них и не вспоминала с той ночи и даже не подозревала, что их лица отпечатались в ее мозгу. Будто перечитываешь книгу и натыкаешься на страницу, где можешь каждое слово произнести вслух на полсекунды раньше, чем его увидишь, хотя самостоятельно и не восстановил бы ничего.

Например, та женщина из агентства. Кореянка в голубом костюме, похожем на форму стюардессы; широкие скулы, строгая официальная манера. Битси выбросила ее из головы в тот самый миг, когда они с Брэдом завладели своей дочерью, – уволила ее, чуть не изгнала, как беса, – но эти две тонкие морщинки под глазами оказались настолько знакомыми, что Битси призадумалась: уж не видела ли она их с тех пор каждую ночь во сне? А сумка с подгузниками? Гляди, гляди! Розовая синтетика, дешевая, плохо сшитая, возле ручки уже рвется, – они сразу же выкинули ее, заменили на ту, что Битси сшила собственноручно из собственноручно же сотканной материи, но вот эта сумка вновь, словно политик в гробу, появляющийся в вечерних новостях после того, как целый день демонстрировали его похороны.

И Джин-Хо. Вот она: камера крупным планом показала ее лицо и остановилась. Какая же маленькая! Все черты лица гораздо ближе друг к другу.

– Посмотри на себя, Джин-Хо, – шепнул Брэд, но для Битси девочка, уснувшая на коленях Полли, и младенец на экране были словно два совершенно разных ребенка. Боль утраты пронзила ее, как будто первая Джин-Хо навеки исчезла, перестала существовать.

На экране женщина из агентства передала малышку Битси, и Битси крепко прижала ее к себе, родственники улыбались и утирали платками глаза. Все, и там, на экране, и тут, в комнате, курлыкали тихонько, словно целая стая воркующих голубей. О, ведь правда же, усыновление – лучше деторождения? Более патетично, более осмысленно. Битси готова была пожалеть бедняжек, всего лишь родивших ребенка.

Очевидно, теперь камеру держал кто-то другой: Мак предстал на экране, он усиленно таращил глаза на Джин-Хо. Наверное, снимал дядя Освальд. Он в последний раз охватил стремительным движением камеры всех собравшихся, потом стал пятиться, дальше, еще дальше, чтобы вместить в кадр выход и последнюю горстку пассажиров, мужчину с тростью, седовласую чету и – о!

Сьюзен.

– Она все-таки попала в кадр! Мы ее сняли! – вскричала Битси. – Вот она!

Сами с Зибой тоже. И Мариам – царственная осанка, ясный, как звук трубы, голос: «Это мы. Яздан». Все трое явились без фотоаппаратов, без видеокамер и диктофонов, это бросается в глаза – они совершенно свободны от гаджетов. Путешествуют налегке по жизни. «У меня все в памяти» – так вроде бы сказала Зиба? На миг Битси позавидовала ей.

Камера запечатлела проход Язданов навстречу ребенку, а затем сосредоточилась на Сьюзен, на том немногом, что можно было разглядеть, – розовая футболка да редкие черные волосы.

Битси перегнулась через Брэда, высматривая среди зрителей Зибу. Та сидела рядом с Сами на полу у книжного шкафа.

– Как будто переносишься в тот день, правда? – окликнула она Зибу, и та ответила:

– Она такая крошечная! – Не отводя глаз от экрана. – Как будто это другая совсем девочка!

– Знаю, знаю.

– Мне от этого грустно.

– О, я это понимаю! – вскричала Битси. Если бы она сидела рядом с Зибой, она бы ее сейчас обняла, и Сами тоже, его милые маленькие очочки поблескивали в мерцании телеэкрана, словно слезы.

Затем Битси обернулась к телевизору – и обнаружила, что фильм уже закончился, по муаровому шелку бежали титры. Особая благодарность организации международных корейско-американских усыновлений «Любящие сердца». Брэд щелкнул пультом и поднялся, чтобы отдернуть занавес, комнату затопил свет. Все заморгали, распрямились. Джин-Хо спала, голова ее чуть колыхалась на груди Полли, но ничего страшного: у нее будет еще не раз возможность посмотреть эту запись и год, и два спустя. Битси похлопала Джин-Хо по ножке, обтянутой шелком, затем с усилием поднялась и подошла к Сами и Зибе. Сами держал на руках Сьюзен – бодрствующую, извивающуюся – и слушал инструкции Мака: тот объяснял, какой фирмы видеокамеру следует купить, но Зиба тут же обернулась к Битси и обняла ее.

– Почему мне стало так грустно? – спросила она. – Разве это не глупо?

Она совладала с собой, утерла глаза. На плече у Битси осталось влажное пятно.

– Самый счастливый день моей жизни. Я его никогда не забуду.

– И я тоже – но хотели бы вы туда вернуться? – уточнила Битси.