никакого не вышло вреда для организма.

— Ах, да прекратите ж вы! — взмолилась госпожа Евгеньева..

— А что такого? — пожал плечами генерал. — Обычное дело… Или вон, когда я под Плевной батареей командовал… Помню, ел я тогда кашу из котелка, а тут поблизости разрыв снаряда; гляжу — у меня в котелке… Что бы вы думали? Чей-то оторванный палец, да-с! И что ж? Вытряхнул я этот палец из котелка да и продолжил себе трапезничать. Оттого что голод, милостивые государи, он — не тетка, а было там, в Болгарии, голодно весьма, интенданты, канальи, все разворовали; ну а с голоду — так и не заметишь… А палец — что? Ничего в нем отравительного нету.

— Да прекратите же вы наконец, ваше высокопревосходительство! — впервые услышал я голос молодого г-на Кокандова. — Право, во всем надо иметь меру.

— Мало того, что нам тут еще недели две жить в соседстве с покойником, — вставила Евгеньева, — так еще и вы со своими гадостями!..

Генерал искренне удивился:

— А что ж я такого сказал? Се ля ви, жизнь есть жизнь, в ней оно всяко бывает, я всего лишь об этом… Впрочем, если не желаете слушать, то как хотите…

Совершенно по-детски надувшись, он отошел к окну, и засопел так же по-детски обиженно.

Купец Грыжеедов, досель молчавший, поспешил разрядить обстановку.

— А и то сказать, господа, — хуже голода ничего не придумаешь, уж кому не знать, как мне. Пришлось, ох уж пришлось натерпеться в молодые годы! Вы на мою нынешнюю внешность не смотрите; вы бы меня в детстве моем видели! Тощ был, право, как удочка, есть хотелось все время, даже во сне. Ну да понятно: папенька был сапожник, к тому же, царствие ему небесное, сильно пьющий сапожник, а нас, детишек, у него осьмеро душ, так что, почитай, на одном хлебе да квасе сидели. Унизительное, скажу вам, это чувство — голод! — и какое-то виноватое выражение образовалось на его добром, конопатом лице.

— Да, да, это великое благо — что у Амалии Фридриховны такой запас провианта, — встрял господин Львовский. — А то я давеча читал: штормом вышвырнуло судно на необитаемый остров где-то, кажется, в Атлантическом океане. Потерпевших крушение было человек сорок, а имеющегося провианта на такую ораву едва хватит на неделю десятерым. Вот они и стали потихоньку ночами убивать друг друга, при том, что по природе своей не являлись никакими злодеями. Их через пять дней спасли; так за это время они успели (гы-гы!) облегчиться на два десятка лишних ртов, — каково?!

— Нет, не могу, не могу больше слышать подобных гадостей! — воскликнула госпожа Евгеньева.

— А что я такого сказал? — как всегда, не понял тот. — С нами-то, я так понимаю, ничего подобного не случится. Уж как-нибудь все останемся целы…

Ах, как он на сей счет заблуждался!..

Впрочем, обед в самом деле оказался на уровне лучших рестораций.