смерти ротмистра Охранки наверняка крайне бы заинтересовала, и никогда бы он не позволил ни себе, ни мне пройти мимо нее стороной.

Как бы поступил сейчас Савелий Игнатьевич Лежебоко, окажись он на моем месте?..

Но мои раздумья на сей счет прервали гномы, явно уже готовые приступить к очередной пытке. Предупредив их намерение спасительной пилюлей, я поднялся в свою комнату, дабы прилечь, — после приема этих пилюль полагалось пару часов соблюдать покой, — и, улегшись, раскрыл прихваченный с собою в дорогу французский роман-фельетон Гастона Леру — хотя и не самой высокой пробы, но весьма занятное чтиво. Особенно меня привлекала в этом авторе тема убийств в запертой изнутри комнате; на сей счет он был мастером весьма хитроумных построений. Я старался читать как можно медленнее, поскольку то была единственная книга, которую я взял с собою в дорогу — полагал, что на водах куплю еще что-нибудь эдакое.

Увы, теперь это было несбыточно, и когда через два часа я дочитал сию книженцию до последней страницы, осознал, что теперь дней десять как минимум мне останется лишь предаваться смертной тоске.

«Впрочем… (тот юный судебный следователь снова пробудился во мне) …впрочем, при учете сложившихся обстоятельств, возможно, будет и не до скуки», — подумал я, и как раз в этот самый момент услышал тихие голоса в коридоре.

На цыпочках я приблизился к двери, — она была весьма тонкой, — и прислушался.

Голоса я сразу узнал — то были господа Кляпов и Кокандов.

— Ради Бога, уж заберите у меня наконец эту штуковину! — хоть и вполголоса, но весьма страстно произнес Кляпов. — И вообще! после открывшегося мне — я решительно. Слышите, решительно не желаю более!..

— Да успокойтесь же вы, лично для вас нет ничего сколь-нибудь опасного.

— Опасностей, как вам известно, я не боялся и не боюсь! А теперь — в особенности!.. И коль не опасно, — зачем же в таком случае прятать это у меня в нумере?

— Я же вам, кажется, объяснял — этот человек явно шпик, он все время терся возле моей комнаты. Если он обнаружит — это может быть совершенно превратно им истолковано. Поверьте, это устройство вовсе не мое, меня лишь просили передать, и я как честный человек не могу не выполнить.

— Да наплевать, наплевать мне теперь, о чем вас таком просили! Та жизнь, которой я жил, — теперь она совершенно кончена!

— Ах, да полно. Да, согласен — произошла трагедия; но в жизни имеются и другие вещи…

— Это в чьей жизни?! В моей жизни — уже не осталось ничего! В особенности — для вас!

— Полно, полно. Ну в последний, в самый последний разочек. Более — никогда, клянусь.

— О, уж эти ваши клятвы!.. Ложь, сплошная ложь! Заберите от меня это немедленно!

— Что ж, заберу, заберу. Непременно. Вечером. А покуда — успокойтесь же вы наконец.

— Успокоиться?! Это вы мне говорите?! При данных обстоятельствах?!..

— Ну будьте же наконец, право, мужчиной, держите себя в руках.

— Извольте-ка, я как-нибудь — без ваших советов!..

— Пардон, пардон… Но все-таки…

Их голоса стали стихать, они, продолжая разговор, спускались по лестнице. Весьма заинтригованный, я тихо вышел в коридор.

Нумер господина Кляпова располагался рядом с моим. Скорее машинально нежели на что-то рассчитывая, я примерил свой ключ к замку его двери, и — о ужас! — он там застрял.

Кляня себя за неуклюжесть, я сделал несколько судорожных движений; тут вдруг замок щелкнул, и дверь открылась, ключ же наконец мне удалось вытащить. Теперь все тот же юнец, судебный следователь, снова толкал меня на подвиги. Впрочем, полагаю, и многомудрый Савелий Игнатьевич Лежебоко в данную минуту поступил бы так же.

Я вошел в этот нумер, в точности такой же, как мой, и огляделся. Где-то здесь должна была быть спрятана эта штуковина. После непродолжительных поисков я обнаружил перевязанную бечевкой коробку, лежавшую в шкафу, аккуратно развязал узлы и тут увидел…

Да, сомнений быть не могло! Это была так называемая «адская машина» с часовым механизмом, устройство, позволяющее взорвать бомбу в определенный момент, однажды я уже видел подобную штуку, когда занимался расследованием дела о покушении на нашего губернатора. Правда, в данном случае, к счастью, самой бомбы в коробке не было.

Увы, я не представлял себе, как теперь со всем этим быть.

Пока что я стал снова аккуратно перевязывать коробку, не переставая прислушиваться, не идет ли кто по коридору, при этом на дверь позади себя, ведущую в туалетную комнату, не обращал внимания, ибо не ждал с той стороны никакой опасности…

Напрасно! Ведь учил, учил меня Савелий Игнатьевич, что наибольшая опасность — она всегда прячется сзади…

В доказательство этого, я вдруг сзади получил сильный удар по голове, мир рассыпался на осколки и тут же померк…